Совершенная ясность надежды
Поскольку Восстановление подтвердило основополагающую истину о том, что Бог ведет Свою работу в этом мире, мы можем, мы должны иметь надежду, даже сталкиваясь с самыми непреодолимыми препятствиями.
В прошлом октябре Президент Рассел М. Нельсон предложил каждому из нас, ожидая эту апрельскую конференцию 2020 года, смотреть в будущее, при этом оглядываясь в прошлое и видя величие Божьей руки в восстановлении Евангелия Иисуса Христа. Мы с сестрой Холланд со всей серьезностью отнеслись к этому призыву Пророка. Мы представили себе, что живем в начале XIX века и изучаем религиозные убеждения тех дней. В той вымышленной обстановке мы спрашивали себя: «Чего здесь не хватает? Что бы нам хотелось здесь видеть? Что мы надеемся получить от Бога в ответ на духовное томление?»
Что ж, например, мы осознали, что два столетия назад мы бы от души надеялись на восстановление более правдивого представления о Боге, чем имело большинство людей того времени, казалось, сокрытого, как и Он Сам, на века заблуждений и непонимания. Выражаясь словами Уильяма Эллери Ченнинга, видного религиозного деятеля той эпохи, мы бы искали «родительские черты Бога», которые Ченнинг считал «первым великим учением христианства»1. Подобное учение признавало бы Божество заботливым Отцом Небесным, а не суровым Судией, Который выносит строгий приговор, или равнодушным Властителем, некогда вовлеченным в земные дела, но ныне занятым где-то еще во Вселенной.
Да, в 1820 году мы бы надеялись найти Бога, говорящего и направляющего в настоящем времени так же явно, как и в прошлом, истинного Отца, питающего всю любовь, какую содержит это слово. Конечно, Он не был бы холодным, капризным Самодержцем, решившим отобрать для спасения лишь немногих, а затем обрекшим на проклятие остальной род человеческий. Нет. Он был бы Тем, Чье каждое действие, согласно Божественному утверждению, направлено на «благо для мира; ибо Он так любит мир»2 и каждого его обитателя. Эта любовь стала бы конечной причиной, по которой Он послал на Землю Иисуса Христа, Своего Единородного Сына3.
Если бы мы жили в те первые годы XIX столетия, то, говоря об Иисусе, мы бы с огромной тревогой заметили, что сомнения в реальности жизни и Воскресения Спасителя начинают оказывать немалое влияние на христианский мир. А потому мы бы надеялись на появление доказательства для всего мира, которое подтвердило бы библейское свидетельство, что Иисус есть Христос, в буквальном смысле Сын Божий, Альфа и Омега и единственный Спаситель, когда-либо известный миру. Одним из наших величайших чаяний была бы надежда на возникновение еще одного летописного указания, которое могло бы послужить другим свидетельством об Иисусе Христе, увеличивающим и расширяющим наше знание о Его необыкновенном рождении, чудесном служении, искупительной жертве и славном Воскресении. Поистине, такой документ был бы «праведность[ю, ниспосланной] с неба; и истин[ой, явленной] из земли»4.
Наблюдая за христианским миром в те дни, мы бы надеялись найти человека, наделенного данной Богом истинной властью священства, который мог бы крестить нас, передать нам дар Святого Духа и провести все Евангельские таинства, необходимые для возвышения. В 1820 году мы бы надеялись увидеть исполнение красноречивых обещаний Исаии, Михея и других древних Пророков о возвращении величественного дома Господнего5. Мы бы с восторгом взирали на новое установление славы святых храмов, с Духом, таинствами, силой и властью обучать вечным истинам, исцелять личные раны и навечно связывать семьи вместе. Я бы искал повсюду, где только возможно, стараясь найти человека, уполномоченного сказать мне и моей возлюбленной Патрисии, что наш брак при таких обстоятельствах запечатан на время и всю вечность, и никогда не слышать или не навлекать на себя навязчивого проклятия: «Пока смерть не разлучит вас». Я знаю, что «в доме Отца [нашего] обителей много»6, но, честно говоря, будь у меня возможность унаследовать одну из них, она казалась бы мне ветхой хижиной, если бы Пэт и наши дети не могли бы разделить со мной это наследие. А думая о предках, многие из которых жили и умерли в давние времена, даже не слыша имени Иисуса Христа, мы бы надеялись на восстановление самого справедливого и милостивого из всех библейских понятий – практики выполнения живущими людьми спасительных таинств от имени умерших родственников7. Трудно представить другую работу, в которой с бо́льшим величием проявилась бы любящая забота Бога о каждом из Его земных детей, когда бы они ни жили и где бы они ни умерли.
Конечно, список того, на что мы могли бы надеяться в 1820 году, может продолжаться, но, пожалуй, самое важное послание Восстановления состоит в том, что эти чаяния не были бы напрасными. Начиная со Священной рощи и вплоть до сего дня, эти желания облекаются в реальность и становятся, как учил Апостол Павел и другие, истинным якорем нашей веры, безопасным и крепким8. То, на что прежде лишь надеялись, стало частью реальной истории.
Итак, позади 200 лет Божьей благости, обращенной к миру. А что впереди? Мы все еще надеемся на то, что пока не сбылось. Даже сейчас, когда я это говорю, ведется всеобщая война с коронавирусом COVID-19. Это суровое напоминание о том, что вирус, который в тысячу раз меньше песчинки9, способен поставить на колени целые страны и всемирную экономику. Мы молимся о тех, кто потерял близких из-за этой чумы нашего времени, а также за тех, кто заражены ею или подвержены риску. Конечно же, мы молимся за тех, кто оказывает великолепную медицинскую помощь. Когда же мы выйдем победителями – а так и будет, – давайте с аналогичной решимостью освобождать мир от вируса голода, освобождать тех, кто живут по соседству и в дальних странах, от вируса нищеты. Давайте надеяться на школы, где учатся без опасений получить пулю, и на дар личного достоинства каждого ребенка Бога, не запятнанного никакими расовыми, этническими или религиозными предрассудками. И в основании всего этого лежит наша неослабевающая надежда на бо́льшую приверженность двум наибольшим заповедям: любить Бога, следуя Его наставлениям, и любить ближних, проявляя доброту и сострадание, терпение и готовность прощать10. Эти два Божественных предписания и сейчас остаются – и всегда будут – единственной реальной надеждой, которую мы питаем, мечтая передать своим детям лучший мир, чем тот, какой мы знаем сейчас11.
Помимо этих глобальных желаний, у многих из присутствующих здесь сегодня есть глубоко личные чаяния: надежда наладить отношения в браке, а может, просто вступить в брак; надежда победить пагубную зависимость; надежда на возвращение своенравного ребенка; надежда на прекращение физической и эмоциональной боли в сотнях ее проявлений. Поскольку Восстановление подтвердило основополагающую истину о том, что Бог ведет Свою работу в этом мире, мы можем, мы должны иметь надежду, даже сталкиваясь с самыми непреодолимыми препятствиями. Именно об этом и говорилось в Священных Писаниях, где Авраам смог надеяться сверх надежды12 – то есть несмотря на все поводы не верить, он мог верить, – что он и Сара смогут зачать ребенка, хотя это казалось совершенно невозможным. Поэтому я спрашиваю: «Если исполнение столь многих наших чаяний в 1820 году могло начаться со вспышки Божественного света, явленного простому юноше, который стоял на коленях в роще северной части штата Нью-Йорк, тогда почему бы нам не надеяться, что Бог всякой надежды способен дать чудный, дивный ответ на праведные желания и чаяния, подобные Христовым?» Нам всем нужно верить: то, на что мы надеемся с праведностью, когда-нибудь, каким-то образом и способом станет нашим.
Братья и сестры, мы знаем, какими были некоторые недостатки религиозного толка в начале XIX века. Более того, мы знаем кое-что и о современных недостатках религиозного плана, до сих пор вызывающих голод и надежду тех, кто еще не насытился. Нам известно, что различного рода неудовлетворенность уводит некоторых людей от традиционных духовных организаций. Нам также известно, как отметил один разочаровавшийся автор, что «многие религиозные [современные] руководители, судя по всему, не знают», как справиться с подобным угасанием, предлагая как решение «жиденький терапевтический деизм, дешевую символическую активность, тщательно сформулированную ересь, [а иногда – просто] несусветную чушь»13 – и все это сейчас, когда миру нужно нечто гораздо большее, когда подрастающее поколение заслуживает куда большего и когда Иисус в Свой день предложил много большее. Будучи учениками Христа, мы в наши дни можем подняться над древними Израильтянами, стенавшими: «Иссохли кости наши, и погибла надежда наша»14. Поистине, потеряв надежду, мы в итоге потеряем свое последнее подкрепление. Описывая ад в своей Божественной комедии, Данте начертал над его вратами предупреждение для всех путников: «Входящие, оставьте упованья»15. Действительно, когда надежды нет, остается лишь пламя преисподней, бушующее со всех сторон.
Итак, когда позади стена и, как поется в гимне, «помощи нет мне, труден жизни путь»16, в числе наших самых нужных добродетелей должен оказаться драгоценный дар надежды вкупе с верой в Бога и нашим милосердием к окружающим.
В год двухсотлетнего юбилея, когда мы оглядываемся в прошлое, стараясь увидеть все, что нам дано, и радуемся исполнению столь многих надежд, я повторяю слова прекрасной юной вернувшейся миссионерки, которая сказала в Йоханнесбурге всего несколько месяцев назад: «[Мы] проделали такой путь не для того, чтобы завершить его здесь»17.
Перефразируя одну из самых вдохновляющих речей, когда-либо записанных в Священном Писании, я повторю вслед за Пророком Нефием и этой юной сестрой:
«Возлюбленные братья [и сестры] мои, после того, как вы [получили эти первые плоды Восстановления], я хотел бы спросить: Всё ли сделано? Вот, я говорю вам: Нет…
Вы должны продвигаться вперёд со стойкостью во Христе, имея совершенную ясность надежды и любовь к Богу и ко всем людям… Если [так, то вот] речёт Отец: Вы будете иметь жизнь вечную»18.
Братья и сестры, я благодарен за все, что нам дано в этом последнем и величайшем из всех устроений – в устроении восстановленного Евангелия Иисуса Христа. Дары, происходящие от этого Евангелия, значат для меня всё – всё! – так что, пытаясь отблагодарить Небесного Отца за них, я должен успеть «все обещания сдержать и долгий путь пройти, пока настанет время отдыхать»19. Давайте же стремиться вперед с любовью в сердце, ходя в «ясност[и] надежды»20, которая освещает путь святого ожидания, по которому мы идем уже двестилет. Я свидетельствую, что впереди нас ждет не меньше чудес и обильных благословений, чем было в прошлом. У нас есть все основания надеяться на благословения даже более великие, чем уже полученные, поскольку это – работа Бога Всемогущего, это – Церковь непрестанного откровения, это – Христово Евангелие безграничной благодати и человеколюбия. Обо всех этих и многих других истинах я приношу свидетельство во имя Иисуса Христа, аминь.