Президент, я готов к собеседованию о миссии!
Вот какой удивительный случай произошел однажды в воскресенье в мою бытность президентом миссии в городе Владивостоке, Россия. Я зашел в свой офис, чтобы взять кое-какие материалы, когда в дверь постучался тринадцатилетний мальчик по имени Владимир, которого друзья зовут просто Вова. Вова – дьякон в Первом Владивостокском небольшом приходе. Он попросил меня поговорить с ним в моем кабинете. Он пришел вместе с Ольгой Вячеславовной Дрягуновой. Эта сестра прекрасно говорит по-английски, и мальчик попросил ее переводить во время нашего разговора. Вова не знает английского языка, а я очень плохо говорю по-русски.
Родители отказались от Вовы сразу после рождения, потому что у него был врожденный дефект – так называемая “волчья пасть”. С годами этот дефект был частично исправлен, но от операции у него остался шрам. Вову усыновила замечательная женщина, которая относится к нему как к родному сыну. Этот мальчик никогда не унывает. Он всегда улыбается, а когда он разносит причастие, его лицо просто сияет. Он один из лучших дьяконов, которых я когда-либо знал. Он регулярно приносит прекрасное короткое свидетельство об истинности Евангелия. Он просто отличный дьякон.
Во время нашей беседы Вова говорил по-русски, а сестра Ольга переводила. Она сказала мне, что Вова пришел заполнить заявление с просьбой служить на миссии полного дня. Изо всех сил сдерживая улыбку, я спросил: “А сколько ему лет?”
Она спросила его, и он ответил: “Почти четырнадцать”.
Сохраняя спокойствие, я сказал: “Он понимает, что прежде, чем он сможет служить на миссии, ему должно исполниться девятнадцать лет?”
Она ответила: “Понимает, но он боится опоздать с подачей заявления”.
Я уверил их, что у нас еще достаточно времени до момента отправки его заявления о служении на миссии в Москву, а оттуда в Солт-Лейк-Сити. Ни президент небольшого прихода, ни я не пропустим срока заполнения его документов. Я подошел к стене, где висели фотографии сорока четырех миссионеров, служивших тогда в Российской Владивостокской миссии. Я сказал Вове: если окажется, что я рекомендовал на миссию тринадцатилетнего мальчика, то боюсь, что его миссионерские бумаги могут возвратить.
Потом я объяснил: он находится в том кабинете, где я провожу собеседования с миссионерами, и сейчас, просто для того, чтобы убедиться, что он достоин служить на миссии, будет уместно задать ему вопросы, которые ему зададут в девятнадцать лет. Затем я задал ему все вопросы о достоинстве, словно Вова – один из моих миссионеров полного дня, тактично пропуская вопросы о взаимоотношениях юношей и девушек, посчитав, что говорить об этом пока рано. Кроме того, я не хотел смущать сестру Ольгу.
Вова ответил на все мои вопросы достойно и с мудростью юноши вдвое старше его по возрасту. Размышляя об этом впоследствии, я предположил, что он, вероятно, спросил одного из старейшин, какие вопросы обычно задает на собеседовании президент миссии. Потом я сказал Вове, что он может приходить каждые полгода, и мы будем проводить повторные собеседования.
Тогда он с некоторой тревогой спросил меня, что ему сказать, чтобы сообщить мне через полгода, что он готов к следующему собеседованию. С помощью сестры Ольги я сказал ему, что пришло время получить первый урок английского языка. Затем я медленно сказал: “Ты должен произнести: ‘Президент, я готов к собеседованию о миссии’”.
Он три раза повторил эти важные для него слова.
Когда я уже собирался завершить собеседование, Вова попросил сестру Ольгу задать мне еще один, последний вопрос. “Президент, – сказал он, – а что вы посоветуете мне делать, чтобы подготовиться к миссии?”
Я был поражен. Не у многих моих взрослых старейшин хватило бы мудрости задать столь своевременный вопрос. Я на минутку задумался, а потом дал ему три совета. Во-первых, я сказал ему каждый день читать Священные Писания. Во-вторых, я предложил ему каждое утро и каждый вечер молиться своему Небесному Отцу. В-третьих, я сказал ему, что надо учить английский язык.
Признаюсь, последнее предложение было с моей стороны немного эгоистичным, поскольку я думал, как приятно мне будет говорить с ним по-английски и расспрашивать его о том, что для него так дорого. Я предложил ему посещать бесплатные уроки английского языка, которые ведут миссионеры, но он сказал, что мама не разрешит ему возвращаться после наступления темноты. Мы решили, что он будет каждый день прилежнее заниматься английским в школе.
Позже, после собрания, повстречавшись в коридоре с дьяконами, я спросил Вову, не хочет ли он повторить фразу с просьбой назначить ему следующее собеседование. Он произнес ее прекрасно. И тут, к моему большому удивлению, я узнал, что и все остальные дьяконы в приходе выучили эти волшебные слова. Каждый из них, смотря мне прямо в глаза, повторил по-английски: “Президент, я готов к собеседованию о миссии!”
Вот это сила примера! Радость одного человека, желающего открыть свои уста и поделиться с кем-то другим тем, что он узнал, – как я стремился к тому, чтобы ее испытали все мои миссионеры! Эти русские дьяконы были на пути к совершенству.
Сидя за своим столом, я размышлял о том, как могла бы развернуться миссионерская работа на этой огромной российской земле, если бы в течение тех пяти лет, что остались Вове до девятнадцатилетия, когда он будет готов к миссии, еще две тысячи юных дьяконов в России готовились точно так же, как и он. Ответ, конечно, можно прочитать в 57-й главе Книги Алмы. Там говорится, что у Пророка по имени Геламан было две тысячи юных воинов, и он мог творить чудеса благодаря юношам великой веры и преданности, которых научили их матери (см. стих 21).
Подумайте, как будет благословлен президент миссии, у которого вместе с другими юными миссионерами будет служить Вова!