Поддержать маму на пути к трезвости

Оннастейжа Коул

Бывает нелегко, но путь к исцелению, который вы проходите вместе с людьми, борющимися с зависимостью, того стоит.

К тому времени, когда я стала достаточно взрослой, чтобы понять, что такое алкоголь, я знала: у моей мамы с ним проблемы. Члены семьи старались утаить ее проблему от нас с сестрой, но им удавалось лишь скрывать ее привычку выпивать по утрам и борьбу с похмельем.

Наша мама была алкоголичкой, и никакие доводы или красноречивые рассказы этого определения изменить не могли.

В детстве я верила, что пристрастие – дело личного выбора. Я чувствовала себя испепеленной всякий раз, когда мама переступала порог, выдыхая винные пары после очередного нарушения обещания бросить пить. Было ощущение, будто она не хотела меняться. Однако многие годы видя ее горькие слезы, неудачные попытки и страшные срывы, я поняла, что это не так.

Когда я училась в средней школе, я начала осознавать, что зависимость моей мамы не «растворится тихо в ночи», как однажды написал поэт Дилан Томас¹, и вовсе не потому, что она не хочет ничего менять. Дело было не в нехватке силы воли с ее стороны или не в предпочтении алкоголя семье. Она оказалась в ловушке пристрастия.

Как объяснял Президент Нельсон: «Позднее пристрастие сводит на нет свободу выбора. Из-за химических субстанций человек буквально теряет связь со своей собственной волей»². Предстоящие годы исцеления должны были стать периодом войны между ее телом и духом.

Подъемы и срывы

После того как ей удалось оставаться трезвой полгода, я начала снова узнавать свою маму – ту самую маму, которая когда-то пританцовывала в машине, писала прекрасные стихи и смущала всех моих подруг своими шуточками. Как будто кто-то по ту сторону занавеса внезапно снова включил свет в ее глазах и трудился над тем, чтобы этот свет не гас. Она уже много лет не была трезвой так долго, и ее возвращение нас радовало.

Однако оно длилось недолго. Однажды вечером мы с сестрой сразу об этом догадались еще до того, как она открыла рот. Ее пустой взгляд и румянец на щеках все сказали за нее: после шести месяцев и четырех дней она сорвалась. На мгновение нам захотелось уйти из дома, подальше от волнений и страха, но мы знали: она желает измениться. Мы не могли сделать этого за нее, но могли поддерживать ее на пути к исцелению.

Не замалчивать пристрастие

В течение последующих нескольких месяцев мы с сестрой искали способы помочь маме продолжить движение к постоянной трезвости. Это было нелегко, но раз это ей удалось однажды, значит, она могла сделать это снова.

Видя, что позволяло маме держать себя в руках раньше, мы знали, чего ожидать, поэтому собрали все бутылки от ликера и вина, какие смогли найти, и вылили их в канализацию. Затем мы набрали безалкогольных напитков в продуктовом магазине и сделали генеральную уборку в доме; мы изо всех сил старались вытащить маму из той среды, где она оказалась после срыва.

Через несколько дней мама почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы вернуться на работу, но мы знали, что война не закончена. До того момента масштабы ее пристрастия были сокрыты от большинства членов нашей семьи и друзей. За годы она превратилась в подобие тайны – источник стыда, который, по словам исследователя социальных отношений Брене Браун, «черпает силы в людском безмолвии»³. Если мы ожидали от нее трезвости, нужно было прервать молчание.

Было трудно решиться открыться членам семьи и верным друзьям, но это принесло освобождение. Стыд «разъедает ту самую часть нас самих, которая верит в нашу способность измениться и стать лучше»⁴, поэтому сам факт обсуждения ее пристрастия снова пробудил надежду в моей маме (и во мне!). Мы были не одиноки, и впервые за много лет мы начали представлять себе жизнь, не зависящую от ее пристрастия.

Не теряя надежды

Не стану скрывать: питать надежду не всегда легко. Много лет я поддерживала маму в стремлении к трезвости, но я бы солгала, если бы сказала, будто на этом пути не было печали, разочарований и грусти. Говоря о сложном пути человека, сражающегося с пристрастием, Президент Нельсон объяснил: «Каждый, кто принимает решение взойти по скалистой тропе к исцелению, обязан подготовиться к битве длиною в жизнь. Но сама жизнь и есть приз, который стоит любых усилий»⁵.

Если кто-то среди ваших любимых когда-то боролся с пристрастием, вы знаете, насколько тяжело видеть их саморазрушение. Но даже когда происходит срыв, никогда нельзя терять надежды. Благодаря Своей искупительной жертве Спаситель знает, «как помочь [нам] относительно [наших] немощей» (Алма 7:12). «С исцелением в крыльях» (3 Нефий 25:2) Он поддерживает нас, когда мы слишком измождены, чтобы идти дальше, «надеясь и воодушевляя нас, не оставляя нас, пока мы в безопасности не вернемся домой»⁶.

Поэтому независимо от того, сделали вы лишь первый шаг или уже преодолели тысячи километров на пути к исцелению рядом с кем-либо, вот несколько истин, которые я усвоила за эти годы:

Помогайте им избегать провоцирующих факторов.

Неважно, кого вы поддерживаете: друга, супруга, члена семьи или сверстника, – очень важно помогать им держаться подальше от провоцирующих факторов. Например, каждый раз ужиная с семьей в ресторане, мы просим столик подальше от бара. Если такого столика нет, мы разговариваем и ждем, пока он освободится.
Заступайтесь за них в разговорах.

Тот факт, что человек, которого вы поддерживаете, признался вам в своем пристрастии, не означает, что он готов поведать об этом всему миру. На раннем этапе исцеления может быть очень сложно объяснять, особенно посторонним, почему человек избегает определенных ситуаций или принимает определенные решения. В таких ситуациях упростите ему жизнь, помогите с объяснениями, если ему неловко.
Помогите человеку найти дополнительные поддерживающие ресурсы.

Неважно, насколько вы вовлечены в процесс исцеления, вам не по силам сделать все в одиночку. Иногда моей маме просто нужно поговорить с теми, кто уже получил такой опыт, кто ее поймет, и в этом нет ничего неправильного! Профессиональные ресурсы и группы поддержки (например, в рамках церковной Программы исцеления от зависимости, группы поддержки и психологи) способны буквально изменить жизнь, поэтому без колебаний побуждайте человека, которому вы помогаете, воспользоваться этими средствами.
Если они упадут, помогите им подняться.

Если бы мы жили в идеальном мире, срывов бы не существовало, но это – земная жизнь. Если человек, которого вы поддерживаете, оступается, напомните ему, какие успехи он уже сделал. Побуждайте людей «никогда не сдава[ться] после очередной неудачи и не счита[ть] себя неспособными оставить грех и преодолеть зависимость»⁷. Как сказал старейшина Улиссес Соарес, член Кворума Двенадцати Апостолов, они «не мо[гут] позволить себе перестать стараться»⁸ (и вы тоже). Срыв не означает возврата к самому началу. Он не сводит на нет весь труд и успехи, которых они добились к настоящему моменту. У них всегда есть еще один шанс вернуться на путь, протянуть руку Спасителю и продолжить идти вперед.
Не теряйте надежды.

Наблюдая, как ваш любимый человек с трудом сопротивляется пристрастию, иногда можно задаться вопросом: сможет ли он когда-нибудь полностью исцелиться? (Поверьте, это мне знакомо. Я думала так чаще, чем хотелось бы.) Даже Мормон вопрошал: «И что же это, на что вы можете надеяться?» Но как бы ни было трудно, «наде[жда] через Искупление Христово» всегда рядом (Мороний 7:41).

На протяжении моей жизни мама срывалась несчетное количество раз, но я с гордостью могу сказать, что к этому моменту с тех пор, как она пила алкоголь, прошло шесть лет. Хотя я много лет узнавала и училась наилучшим образом поддерживать ее, наблюдая за ее исцелением, я поняла, что зайти слишком далеко просто невозможно. Сколько бы раз ваш любимый человек ни срывался, продолжайте: продолжайте поддерживать его, как только сможете. Исцеление – обязательство длиною в жизнь. Этот путь полон слез, побед, неудач и триумфа, и за него стоит бороться.