История Тони

Рассказ самой Тони

Тоня: Это все разные меню, листовки или визитки из тех мест, где мы были или жили. Например, компания Спам. Мы жили в 40 минутах от музеев Спама.

Энди: И их завода.

Тоня: В Миннесоте они даже проводят дегустации. Меня зовут Тоня Бэйкер Миллер. Я получила степень бакалавра в области семейных отношений. Шесть месяцев спустя нас ждал своего рода счастливый сюрприз, у меня было не недомогание! И понеслось.

Дилан: Меня зовут Дилан Миллер. Я папа Энди и муж Тони. Энди потрясающий! Он преданный, он гениальный, он добрый, он всегда был таким ребенком, о каком родители могли только мечтать.

Тоня: Мне нравится быть мамой Энди. Он потрясающий. Он получает три специальности – в области международного бизнеса, авиационного менеджмента и испанского языка, – и он работает круглые сутки. Он служит в президентстве кворума старейшин в нашем приходе и он лучший старший брат. Он замечательный.

Энди: Меня зовут Энди Миллер. Мне 21 год, я всю жизнь был членом Церкви. И я гей. Ненавижу говорить, что это не влияет на мою сущность, потому что влияет. Это во многом влияет на то, кто я такой. Но, как и в случае с любым другим человеком – геем, натуралом или кем-то еще – у меня много и других сторон, кроме этой. Признание – это процесс. И он зависит от того, как я сам принимаю это. Без фанфар или пресс-конференций.

Тоня: Признание Энди было абсолютно прагматичным. По сути, он просто хотел, чтобы я перестала заставлять его ходить на свидания. Мы как-то ехали вечером, и он сказал что-то, на что я спросила: «Ты гей что ли?» А он ответил: «Да».

Энди: Ей потребовалась секунда, чтобы уловить, что я сказал.

Тоня: Я сказала: «Ладно».

Энди: Я представлял себе этот драматичный прекрасный момент, как она обнимает меня и говорит, что любит.

Тоня: Я спросила: «А что на счет тех девушек, с которыми, казалось, у тебя были отношения?»

Энди: Ее реакция была неожиданной для меня.

Тоня: Супер мама, да?

Энди: Признание – это всегда неловкий момент. Так что он не бывает приятным.

Тоня: Мой сын обнажает ту часть своей души, которая пугает его, но это не весь он.

Энди: После всего этого, конечно, возникает вопрос: «Как это повлияет на мою жизнь?» И ни у кого из нас нет ответа на этот счет. Мне кажется, что тот факт, то она не знала, немного пугал меня.

Тоня: Мы планируем жизнь наших детей задолго до того, как они родились, да же? У них будет так, так и так, а потом с каждым ребенком выходит непредвиденная ситуация. И ты такой: «Подождите. Разве не я тут все решаю?» Все, что вы можете им дать – это любовь. У меня нет ответов. Я хотела бы их иметь. Я постоянно спрашиваю: «Небесный Отец, сегодня я хочу знать вот что». Мы с Энди и Диланом научились смеяться. И это помогает. Это точно помогает.

Энди: Требуется много веры, чтобы отдать свою жизнь в руки Бога и сказать: «Я Тебе доверяю. Направляй все нужным курсом».

Тоня: Не думаю, что кто-либо традиционной сексуальной ориентации мог бы представить боль такого человека, как Энди, который имеет свидетельство, но никак не может соединить отдельные фрагменты общей картины. Я снова и снова, снова и снова приходила в храм и уходила оттуда ни с чем. Ни разу на меня не снизошло озарение, но мое свидетельство никуда не ушло. Думаю, это был главный дар для меня в то время.

Мой опыт – это мой опыт, и у каждого будет свой. Для меня он во многом заключался в том, чтобы понять Искупление так, как я раньше себе его не видела. Мои отношения с Христом стали намного более личными благодаря этому опыту.

Дилан: Слова из книги Притчи «надейся на Господа всем сердцем твоим» стали нашей мантрой, а также осознание того, что у нас нет ответов на все вопросы и, возможно, их и не будет в этой жизни, и, значит, нам нужно применять то, что мы знаем – то, что мы любим нашего сына, и что Небесный Отец любит его.

Тоня: Я постоянно ходила в храм и каждый раз я задавала один и тот же вопрос: «Почему? Почему? Почему? Почему? Почему?» В конце концов я поняла, что это неправильный вопрос. От Святого Духа я узнала, что вопрос, который можно задать, и который может помочь, это: «Как мне быть матерью, нужной этому ребенку Бога?» Есть план для каждого человека, для каждого ребенка. Я не знаю всех ответов, но Он знает. Когда-то я пришла к тому, что сказала себе: «Я никогда не смогу это понять до конца». И в таком состоянии я могу спросить: «Как? Как я могу помочь?»

Энди: Мы все достойны любви и поддержки друг друга, и для меня это то, как должна выглядеть Церковь Христа, и не только в вопросах ЛГБТК. Жить сегодняшним днем, не фокусироваться на завтрашнем, потому что мы не знаем, каким будет завтра – как мы будем себя чувствовать, и какая новая информация у нас будет. Это все может принести покой и позволить вам получать максимум от настоящего. Если сосредоточиться на том, что я контролирую, и что я знаю лучше всего, в долгосрочной перспективе все станет лучше.

Тоня: Сейчас Энди 21 год. Он активен в Церкви. На сегодняшний день он не планирует это менять. Он достаточно мудр, чтобы сказать: «Я просто живу день за днем. А что со мной будет через 20 лет, я не знаю». Как и не знает никто из нас. Мое дело как родителя – любить своих детей. Безусловно. Просто любить. Ничто не должно этого менять.

Дилан: Мы постоянно молимся об этом. И не перестанем. Могу сказать, что я всегда буду любить его и желать ему только лучшего.

Тоня: Мы с Диланом любим его. И это никогда не изменится. Он будет выяснять детали своей миссии здесь, на Земле, с Небесным Отцом, а мы здесь, чтобы поддерживать и любить его день за днем. Мы просто делаем это шаг за шагом.

Продолжение рассказа Тони

Согласно словам Тони Миллер, признание – это процесс, а не событие. По крайней мере это то, что она замечает за своим сыном Энди. И несмотря на духовную двусмысленность в жизни гея из числа Святых последних дней, важно то, что Энди чувствует себя в безопасности, будучи самим собой – чего он никогда раньше не испытывал.

Мой сын, Энди, определяет себя, как гей – Святой последних дней. Было бы удобно, если бы я написала о своем опыте, как мать Энди – как будто это история проявленной мною мудрости и стойкости. Однако трудно писать историю о событиях, мыслях и эмоциях, столь глубоко вплетенных в каждый аспект моей жизни. Поэтому я привожу только отрывки из продолжающейся до сих пор истории.

В жизни Энди было много моментов, даже в раннем детстве, когда у меня было сильное впечатление, что он – гей.

Подобное знание озадачивает, поэтому я делала то, что многие люди делают с впечатлениями, которые больше сбивают с толку, чем являют истину в момент их получения, а именно пыталась их игнорировать.

Признание – это процесс, а не событие.

Энди признался мне летом перед своим поступлением в УБЯ. Он рассказал мне, что он гей, когда однажды вечером мы с ним вдвоем ехали куда-то на машине. Его решение носило исключительно прагматичный характер. Он надеялся, что я перестану заставлять его ходить на свидания. Я не помню все детали того конкретного разговора. Оглядываясь назад, я понимаю, что была бестактна и, возможно, бесчувственна в своих высказываниях. Но к окончанию нашей поездки в тот вечер Энди без сомнения знал, что я люблю его, и что моя любовь безусловна. То, что я – его мама – всегда приносило и всегда будет приносить мне радость.

Пока мы с Энди ехали и говорили в тот вечер, я поклялась себе, что никогда не позволю Энди увидеть, как я плачу из-за того, что он гей. Так что, конечно же, как только мы вернулись домой, я упала на кровать и разрыдалась. Все остальные спали, когда мы пришли домой. Дилан, мой муж, проснулся и спросил, все ли у меня в порядке.

Я: «Ты знал, что Энди – гей?»

Дилан: «Нет».

Я: «Ну вот так. Он только что рассказал мне».

Дилан: «Что ж. Мне надо что-то делать с этим сегодня вечером?»

Я: «Может быть пойти и сказать ему, что я тебе рассказала?»

Дилан встал, спустился вниз, постучал в дверь Энди и попросил его войти. Он обнял его и сказал: «Мама мне все рассказала. Я люблю тебя». Затем он поднялся обратно к себе и через три минуты уже спал. Энди описывает это как одно из самых мучительных событий в своей жизни.

Я упоминаю эту вторую историю, потому что она поддерживает мое убеждение в том, что Энди – наш сын по Божественному замыслу. Дилан – ученый, медик, обученный ставить диагноз точно и быстро. Он почти сразу определяет наиболее важные аспекты большинства ситуаций. Я, напротив, социальный работник, психолог. Я подхожу к проблемам, считая их многогранными и многофакторными. Мне нравится исследовать каждый аспект вопроса, вне зависимости от того, какое влияние он может оказать на результат, ради самого процесса. Обе истории мне кажутся священными. Тот факт, что нам с Диланом удалось передать одно и то же послание безусловной любви Энди в один и тот же вечер разными способами, всегда был для меня свидетельством того, что Господь вел нас с первого дня в этом совместном путешествии.

Несмотря на то, что моя любовь к Энди не изменилась после того, как он мне все рассказал, духовно я все еще чувствовала, будто почва ушла из под ног.

Я задавалась множеством вопросов и пролила море слез. Моим способом ощутить покой и найти ответы были многочисленные походы в храм. Вопрос, с которым я шла в храм, каждый раз был один и тот же.

Я хотела, чтобы Небесный Отец научил меня помогать Энди успешно выполнить свою земную миссию.

Мой опыт в храме в то время оживил мою веру в Искупление Иисуса Христа. Он также укрепил мое свидетельство о том, что Небесный Отец хорошо знает каждого из Своих детей и любит каждого из нас сильнее, чем мы можем себе представить. Много раз я выходила из храма разочарованной, так как не чувствовала, что получила откровение. Но одно из того, что я узнала за это время – это то, что ответы на духовные вопросы часто приходят только после духовного труда. Каждую неделю приходить в храм было лишь частью усилий, необходимых для развития отношений со Спасителем, в которых я нуждалась для получения руководства.

Тем временем я часто ощущала одиночество и грусть. Я беспокоилась о том, что моя основанная на гордости печаль из-за неспособности создать стереотипно идеальную семью Святых последних дней мешает мне получать руководство. У сатаны был болевой прием против меня. Каждый вопрос, который у меня был о Плане спасения, разъедал мою уверенность. Эмоционально и духовно я словно раскачивалась на качелях. Я постоянно колебалась между взлетами и падениями. Теперь я знаю, что этот опыт был жизненно важен для того, чтобы я могла обрести тот мир, который я в конце концов обрела, и делиться этим миром.

Одним из величайших даров, которые я обрела в тот период своей жизни, была способность жить с духовной двусмысленностью, если можно так сказать.

У меня нет всех ответов на вопросы о влечении к представителям своего пола. Мне бы хотелось их получить, но пока что мне это не удалось.

Достижение того момента, когда моя вера не страдает от двусмысленности, было необходимо для обретения нужного мне покоя.

Энди рассказал о своей сексуальной ориентации руководителям священства перед тем, как подавать миссионерские документы. Он прослужил пять месяцев на миссии в Уругвае, а затем был с честью освобожден. На миссии он испытывал глубокую депрессию и сильную тревогу. В рамках процесса лечения от психического заболевания Энди решил, что он хотел бы быть честнее и открыто называть себя гем-Святым последних дней.

Мы с Диланом попросили Энди подождать с рассказом другим, пока мы не поделимся его опытом с родными, на что он любезно согласился. Мы были очень озабочены тем, как рассказать это остальным детям. Энди – старший ребенок в семье. Его сестре было тогда 16 лет, а братьям – 11 и 7. 11-летний имеет аутическое расстройство. После многих размышлений и молитв мы решили собрать их на семейный домашний вечер. Это было примерно так – диалог был ориентирован на младших братьев Энди:

Дилан: «Вы когда-нибудь слышали такие слова как гомосексуалист или гей или лесбиянка?»

Оба брата: «Да!»

Я: «Вы понимаете, что это значит?»

11-летний: «Думаю, это значит ‘гот’ – они одеваются в черное и увлекаются пирсингом».

Я: «Уверена, что среди гомосексуалистов тоже бывают ‘готы’».

Дилан: «Гомосексуалист – это человек, которому нравятся люди того же пола, что и он сам. Так что мужчине-гею нравятся мужчины, а женщине-лесбиянке нравятся женщины».

Я: «У вас есть знакомые геи?»

Оба мальчика: «Нет, конечно!»

Я: «Вообще-то есть! Буду давать вам подсказки, а вы скажете мне, когда догадаетесь. Любимый цвет этого человека – голубой. Его любимое блюдо – равиоли. Он говорит по-испански. Он любит самолеты».

11-летний: «Энди?!» (И все смеются.)

7-летний: «Погоди, то есть наш брат – гей?!» (Не перестает хихикать.)

Дилан: «Мы просто хотели, ребят, чтобы вы знали. Вероятно, у вас появятся вопросы, и мы можем в любое время обсудить их. Это не секрет и не что-то такое. Это не плохо. У вас есть какие-нибудь вопросы сейчас?»

11-летний: «У меня есть. Можно нам пойти вниз и поиграть в приставку?»

И все.

После того, как мы все рассказали детям, мы отправили электронное письмо нашим родителям и братьям и сестрам, в котором немного описали опыт Энди как гея-Святого последних дней, но в основном выразили свою любовь к нему и радость, которую он приносит в нашу жизнь. Не было никакого объявления в социальных сетях, никакой публикации в блоге. Просто это перестало быть секретом.

Постепенно мы рассказали обо всем людям. С того момента никто из нас точно не знал, кто в курсе, а кто – нет.

Важно то, что Энди чувствует себя в безопасности, просто оставаясь самим собой, чего он никогда раньше не испытывал.

Мне особенно трогательно сейчас наблюдать за тем, как он руководит своей жизнью на собственных условиях, чувствуя уверенность в том, кто он такой, куда движется и кем станет.

Помню, однажды, вскоре после того, как Энди признался мне, я подумала: «Если бы я знала, каково ему, возможно, я бы понимала его лучше. Возможно, я бы меньше волновалась за него». Дух ясно дал мне понять в тот момент, что я задаюсь бессмысленным вопросом. Вопрос, которым я должна была задаваться, это: «Как мне быть матерью, в которой он нуждается?»

Я считаю, что это, по сути, вопрос, которым может задаться каждый член Церкви по этому поводу: «Как мне быть таким братом или такой сестрой в Евангелии, в которых человек нуждается?» Ответы будут отличаться настолько же, насколько отличаются все дети Божьи. Но я могу без сомнений сказать, что духовное путешествие по этому вопросу прекрасно, придает уверенности, обнадеживает и отражает наши личные обязательства как учеников Христа.

Рассказ Энди, сына Тони

Когда Энди рос, он считал, что быть геем – это очень-очень плохо. Эта тема никогда не обсуждалась открыто и позитивно. Когда он начал замечать свои чувства к мужчинам, он ощутил себя загнанным в постоянно углубляющуюся пропасть между тем, как он вел себя внешне, и тем, что он чувствовал внутри. Он обрел покой только тогда, когда примирил эти чувства и начал жить по-настоящему.

Говорят, что первый человек, которому ты признаешься, это ты сам. Когда я рос, я немного отличался от своих сверстников. Гомосексуализм – это не то, о чем говорили. Я имею ввиду говорили открыто и в позитивном ключе. Обычно это упоминалось лишь вскользь и сопровождалось самыми резкими домыслами и, в случае необходимости, краткими пояснениями. В результате я почти ничего не знал о том, что такое быть геем, или как это выглядит, но считал, что это очень-очень плохо. Из-за отсутствия знаний мне некуда было обратиться за ответами или поддержкой.

К счастью дома все было несколько иначе. Я приписываю большую часть своей силы, уверенности и чувства собственного достоинства своему воспитанию. Мои любящие родители всегда поддерживали меня во всем, что мне нравилось, и во всем, к чему я стремился, и у меня никогда не было страха потерять это. При этом у нас в семье тоже не было много разговоров на эту тему – не из-за страха или ради сохранения нравственной чистоты, а потому, что она просто никогда не обсуждалась.

Оглядываясь назад, легко увидеть, как эта фаза отрицания послужила довольно важной цели в моем процессе признания. Это позволило мне жить так, будто все нормально, пока я разбирался во всем этом в своем темпе и не почувствовал себя достаточно уверенным, чтобы рассказывать об этом другим. Однако в реальности все было немного мрачнее. Этот поэтапный подход к борьбе с моей реальностью был скорее тактикой выживания, чем практическим способом справиться с ситуацией. Я оказался в постоянно углубляющейся пропасти, в диссонансе между тем, как я вел себя внешне, и тем, что я чувствовал внутри.

Сейчас мне кажется немного глупым то, что я считал свою ориентацию неоднозначной, поскольку даже тогда она была настолько очевидной. Правда в том, что мое отрицание было не только внешним. Я сам по-настоящему верил в него. Я не думал, что изменюсь, но в тот момент моей жизни мне нужно было быть уверенным не только в том, что я испытываю влечение к представителям своего пола, но и в том, что я не смогу испытывать влечение к представителям противоположного пола.

Я пришел к этому в выпускном классе. Когда приближалась зрелость. Мое влечение не изменилось – оно даже стало сильнее, чем когда-либо – и я пришел к выводу, что я действительно не способен иметь настоящие полноценные отношения с женщиной. Я подходил к этой неизбежности медленно, и я научился искать способы жить счастливой и наполненной смысла жизнью в одиночку. Я приспособил свои ожидания к будущему. И вместо того, чтобы сосредотачиваться на браке и создании семьи, я сосредоточился на образовании, близких и путешествиях. Благодаря тому, что пока я рос, мы много переезжали, я уже научился справляться с одиночеством и быть счастливым самому по себе. Чувство одиночества и невозможность положиться на кого-то помогли мне приблизиться к Спасителю и развить сильное чувство собственного достоинства. Я знал, что хотя, скорее всего, я проживу свою жизнь холостяком, я никогда не буду одиноким. Это принесло мне огромное утешение.

Мой первый год в УБЯ был настоящим испытанием. Мне было сложно занять свое место в социуме. Я очень рано начал сталкиваться с рядом психических проблем, которые сохранялись в течение всего учебного года и сильно влияли на мою успеваемость. Хотя это не было результатом моей борьбы в отношении того, как быть одновременно мормоном и геем, такая борьба безусловно усложнила решение этих проблем.

Вскоре после окончания того учебного года меня призвали служить в Уругвайскую Западную миссию Монтевидео. Я прибыл в ЦПМ в Буэнос-Ауресе, Аргентина, в конце августа 2013 года. Однако в то время мое психическое здоровье серьезно ухудшилось, и я был с честью освобожден и отправлен домой после пяти месяцев служения.

После возвращения с миссии я постепенно начал открываться людям. Я могу честно сказать, что когда живешь открыто, становится легче лишь до определенной степени, да и то незначительно. Я не рассказываю всем подряд, что я гей. Я упоминаю об этом только при необходимости. Тем не менее это продолжает приносить мир и радость в мою жизнь, поскольку позволяет мне быть честнее самим с собой.

Больше открыв свои чувства самому себе, я заметил, что мои желания стали более зрелыми, последовательными и здравыми. Я понял, что когда я рос, мои влечения были более поверхностными, более плотскими, и их было труднее контролировать. Но когда я стал честным самим с собой, мои желания и даже мое влечение изменились, потому что я начал лучше понимать, что приносит мне настоящее длительное счастье. Я слышал, что многие люди называют влечение к представителям своего пола искушением. Мой опыт показывает, что это чрезмерное упрощение. То же самое можно сказать и о влечении к противоположному полу. Естественно, влечение связано с искушением, но само по себе влечение не является искушением. Единственная разница в объекте влечения. Влечение к представителям своего пола – это не болезнь.

Первая и самая большая трудность, с которой я сталкивался до своего признания и сталкиваюсь сейчас, – это душевная боль в разных ее проявлениях. Одно из проявлений – это одиночество. Сначала я был решительно настроен на пожизненный целибат, потому что это нужно было для сохранения всех благословений Евангелия. До того момента я испытывал в основном только физическое влечение. Однако, прекратив гасить в себе чувства и начав думать о том, чего мне по-настоящему хочется в жизни, я стал осознавать ту радость, что у меня будет, когда я буду делить свою жизнь с кем-то, кого по-настоящему люблю. Бывают дни, когда мне очень тяжело от мысли, что в этой жизни я не вступлю в брак.

Конечно, видя перед собой полную картину, я понимаю, что у меня может быть счастливая и наполненная смыслом жизнь, даже если я останусь холостым. Однако, я постоянно чувствую недостаток такого напарничества.

Несмотря на испытания, через которые я прошел, и трудности, с которыми я сталкиваюсь, мой опыт Святого последних дней и гея преподал мне настолько глубокие уроки, что раньше я и представить не мог. Вероятно, наиболее важными являются добродетели веры, надежды и милосердия. Мой опыт гея-Святого последних дней укрепил мою веру, когда я учился жить с неопределенностью, распознавать Духа и уповать на Господа и Его планы.

Один из самых прекрасных уроков, которые я усвоил, – это надежда. У меня нет способа узнать, смогу ли я найти кого-то, с кем проведу свою жизнь. Если смотреть на вещи реалистично, шансы не особо велики. Но несмотря ни на что, мне стоит бороться за это, надеяться на это и сохранять оптимистичный настрой. То же самое справедливо и в отношении Евангелия. У нас нет ощутимых доказательств того, что многое, на что мы надеемся, сбудется, но мы боремся за это несмотря ни на что, потому что оно того стоит. Я, наконец, научился милосердию, претерпевая свои страдания и наблюдая за тем, как это делают другие.

Я осознал ценность чистой любви Христовой. Я знаю, что Бог жив и любит нас. Он знает каждого из нас досконально, потому что Он создал нас. Я знаю, что Христос искупил не только наши грехи, но и боль и бедствия, которые мы переживаем в земной жизни. Я верю, что мы в Его руках, и что все сложится наилучшим образом, потому что это Его Божественный замысел. У меня есть свидетельство о силе и красоте милосердия. Я люблю моего Спасителя и моего Небесного Отца и каждый день благодарю за благословения и опыт, которые даны мне в этой жизни.

Рассказ Робина, епископа Тони

Робин смотрит на Энди так, как любой епископ смотрит на преданного члена своей паствы. У каждого есть трудности. Так уж случилось, что Энди приходится жить с влечением к представителям своего пола. Однако это не мешает ему иметь призвание и служить своей приходской семье. По словам Робина, присутствие Энди в приходе – это благословение.

В моем взаимодействии с Энди и Миллерами не было никакой драмы. У нас не было долгих, эмоциональных или мучительных собеседований с Энди. Энди не требует к себе особого внимания, и он и его семья внесли огромный вклад в наш приход со времени своего приезда. Я говорю это, потому что, похоже, Энди никогда не хотел придавать большого значения своей сексуальной ориентации.

Он хочет, чтобы к нему относились как ко всем. А почему бы и нет? Он ничем не отличается от всех нас. У всех нас свой уникальный опыт, а вместе мы поддерживаем друг друга.

Отец Энди, Дилан, – президент нашего Общества молодых мужчин. Его мать, Тоня, – учитель класса Основы Евангелия. Его младшие сестра и братья – активные участники своих классов и кворумов. Энди – советник в президентстве кворума старейшин. Он поддерживает своего президента и верно служит в призвании.

Мы с советниками воспринимаем Энди в том же свете, что и любого другого прихожанина или члена общества, если на то пошло. Насколько я знаю, он не сделал ничего плохого. Хотя он и не идеален, как и все мы. Все мы надеемся получить благословения от примирения с Господом, которое возможно благодаря Искуплению Иисуса Христа.

Энди отправил документы на миссию, еще когда жил в прошлом коле и приходе. Тот факт, что Энди хотел служить, говорит о том, что у него есть свидетельство, вера в Спасителя и в восстановление Евангелия. Когда пришло его миссионерское призвание, Энди и его семья узнали, что он призван служить в Уругвае. Меня пригласили присутствовать при рукоположении Энди в кругу семьи. Его рукополагал президент Крэндалл. Все выглядело так же, как на других рукоположениях, на которых я бывал. Семье была дана возможность поделиться чувствами и советами, они смеялись и плакали. Энди приложил героические усилия, чтобы служить миссионером полного дня. Но по причинам, связанным или не связанным с влечением к представителям своего пола, он не смог закончить свою миссию полного дня и был освобожден раньше. Хочу подчеркнуть, что это произошло не из-за того, что президент миссии не желал, чтобы Энди продолжал свое служение. Скорее, это было связано с некоторыми проблемами психического здоровья, которые Энди в то время испытывал.

Я знаю, что когда Энди вернулся в наш приход, он был разочарован тем, что не смог дослужить миссию. В собеседовании со мной он выразил свое желание оставаться верным и служить Господу другими способами. Насколько я знаю, вера Энди никогда не колебалась.

Вскоре после возвращения Энди его президент кворума старейшин попросил, чтобы Энди был призван служить одним из его советников. Мы обсудили это епископством и почувствовали, что это призвание будет полезным для Энди и для членов кворума. Мы чувствовали, что это призвание вдохновлено свыше и подали рекомендацию президенту кола. Мы почувствовали, что нет причин отказывать Энди в этой возможности. С тех пор он служит верой и правдой. Он ходит на собрания президентства, навещает членов кворума с другими членами президентства и действует так, как должен действовать хороший советник. Когда президент кворума старейшин занят, Энди посещает собрания совета прихода и исполнительного комитета священства.

Прихожане приняли Энди. Многие не знают о влечении Энди к лицам своего пола. Те, кто знают, относятся к нему с любовью и уважением, как к любому из детей нашего Отца. Энди легко любить, потому что в ответ он любезен и дружелюбен.

Только Энди может рассказать нам о том, как ему живется в среде Святых последних дней с влечением к представителям своего пола. На мой взгляд, хотя он тихий и сдержанный, он счастлив и чувствует себя в своей тарелке. Его семья оказывает ему невероятную поддержку, а соседи и друзья относятся к нему с добротой и любовью. Его присутствие в нашем приходе – это благословение.

Я верю, что Спаситель любит нас одинаково и предложил Себя в качестве выкупа за всех детей Отца. Он нелицеприятен и приглашает всех нас вкусить плоды Его Искупления. Я верю, что Он понимает трудности, с которыми мы сталкиваемся, какими бы они не были, и сопереживает нам.

Я верю, что Он знает Энди по имени и безоговорочно любит его, как и все мы в нашем приходе.