Долг зовет
“У всех у нас есть торжественная обязанность почитать священство и трудиться, дабы привести к Господу многие драгоценные души”.
Мои дорогие братья, это громадная ответственность и одновременно великая честь – откликнуться на предложение обратиться к вам сегодня вечером. Это волнение, это нетерпеливое ожидание Генеральной конференции, в том числе и Общего собрания священства – лично, или через спутник, или по телевидению, – приносит радость нашим сердцам.
Господь ясно указал нам наши обязанности и дал в 107-м разделе Учения и Заветов торжественный наказ: “Пусть теперь каждый человек узнает свои обязанности и служит в назначенном ему чине со всем усердием”1.
Бывает, что исполнение долга, отклик на Божественный призыв или реакция на духовное побуждение не давят на нас своим весом. Однако бывает и так, что обязанность откликнуться прямо-таки наваливается всей своей тяжестью. Я пережил такое перед апрельской Генеральной конференцией 1966 года. Прошло уже 35 лет, но я помню все как сейчас.
Мне было предложено выступить на одной из сессий конференции, и я подготовил и выучил наизусть послание под названием “Противостояние своему Голиафу”. В его основе лежало знаменитое ветхозаветное сражение между Давидом и Голиафом.
После этого раздался телефонный звонок от Президента Дэвида O. Маккея. Состоялся примерно такой разговор: “Брат Монсон, это Президент Маккей. Как вы?
Я глубоко вздохнул и ответил: “О, я в порядке, Президент, жду не дождусь конференции”.
“Поэтому-то я и звоню, Брат Монсон. Субботняя утренняя сессия будет ретранслироваться в вос-кресенье как наше Пасхальное послание миру. Я буду говорить о Пасхе и хотел бы, чтобы вы присоединились ко мне и выступили на этой важной сессии”.
“Разумеется, Президент! С удовольствием”.
И только тут до меня в полной мере дошло значение этого краткого разговора. Ведь “Противостояние своему Голиафу” не годится для Пасхального послания. Я понял, что мне предстоит готовить совершенно другое выступление. Времени – в обрез. А перед глазами все еще стоит мой “Голиаф”.
В тот вечер я расчистил кухонный стол, водрузил на него пишущую машинку со стопкой первосортной бумаги и придвинул поближе корзину для мусора, чтобы было куда отправлять все неудачные начала – неизбежные издержки такого рода занятий. Я начал что-то около семи вечера, но к часу ночи у меня все еще не было ни одной приемлемой строки. Корзина была полна, голова – пуста. Что мне было делать? Часы бежали, да что там бежали – прямо-таки летели! Я встал из-за стола, чтобы помолиться.
Вскоре после этого в моем сознании всплыла скорбь моих соседей, Марка и Уилмы Шамуэй, которые совсем недавно пережили утрату младшего ребенка. Я подумал, что в своем выступлении мог бы обратиться прямо к ним, а заодно и ко всем остальным, ибо кто из нас не терял близких и не горевал? Мои пальцы застучали по клавишам пишущей машинки, едва поспевая за мыслью.
Я закончил свое послание, когда за кухонным окном уже брезжила утренняя заря. Теперь оставалось только выучить его и донести до мира. Не часто мне приходилось отдавать столько сил, выполняя поручение Пророка. Однако Небесный Отец услышал мою молитву. Я никогда не забуду этот случай.
Два ярких отрывка из Священных Писаний заполнили мою душу, когда закончилась та сессия конференции. Оба они знакомы вам, братья. У них нет срока давности. Первый – из древнего Нефия: “Я пойду и сделаю то, что заповедал Господь, ибо я знаю, что Господь не дает заповедей детям человеческим, не уготовив пути для них, дабы они могли исполнить то, что Он заповедует им”2.
Второй – обещание Самого Господа, данное нам с вами в Учении и Заветах: “Я предъиду перед лицом вашим. Я буду по вашу правую руку и по вашу левую, и Дух Мой будет в сердцах ваших, и Ангелы Мои вокруг вас, чтобы поддерживать вас”3.
Многие из нас, собравшихся здесь сегодня вечером, обладают Священством Мелхиседековым, тогда как другие носят Священство Аароново. У всех у нас – торжественная обязанность почитать священство и трудиться, дабы привести к Господу многие драгоценные души. Мы помним Его слова: “Велика ценность душ перед Богом”4. Но делаем ли мы все, что должны? Помним ли мы слова Президента Джона Тейлора: “Если вы не возвеличиваете свои призвания, то Бог призовет вас к ответу за тех, кого вы могли бы спасти, если бы выполняли свои обязанности”5?
Желание помочь другому, поиск заблудшей овцы не всегда приводят к немедленному успеху. Иногда дело продвигается очень медленно – даже незаметно. Так было и с моим давним другом, Джиллом Уорнером. Тогда его только-только призвали епископом, и один член его прихода по имени Дуглас, который находился на миссии, совершил прегрешение, и его отлучили от Церкви. Отец в горе; мать – совершенно подавлена. Вскоре после этого Дуглас переехал в другой штат. Летели годы, но епископ Уорнер, ныне член высшего совета, никогда не переставал думать: как-то там Дуглас?
В 1975 году я отправился на кон-ференцию того кола, в котором служил брат Уорнер, и рано утром в воскресенье провел собрание с руководителями священства. Я говорил о церковной дисциплинарной системе и о необходимости усердно и с любовью трудиться ради спасения заблудших. Джилл Уорнер поднял руку и в общих чертах рассказал историю с Дугласом. В заключение он обратился ко мне с вопросом: “Должен ли я работать с Дугласом, чтобы помочь ему вернуться в Церковь?”
Джилл вспоминал потом, что я ответил на его вопрос прямо и без колебаний. Я сказал: “Полагаю, что вы, как его бывший епископ и человек, который знал и любил его, хотите бы сделать все, что возможно, чтобы вернуть его”.
Джилл Уорнер не знал, что всю предыдущую неделю мать Дугласа постилась и молилась о том, чтобы явился человек, который помог бы спасти ее сына. Джилл узнал об этом, когда после того собрания ощутил потребность позвонить ей, чтобы сообщить о своей решимости помочь.
Джилл начал свою одиссею искупления. Он связался с Дугласом. Они говорили о любви, вспоминали старые добрые времена. Приносили свидетельства, и по капельке укреплялось доверие. Дело продвигалось мучительно медленно. Часто подступало отчаяние; но шаг за шагом Дуглас прокладывал свой путь вперед. Наконец молитвы были услышаны, усилия вознаграждены, и пришла долгожданная победа. Было одобрено крещение Дугласа.
Была намечена дата крещения, собрались члены семьи, а бывший епископ Джилл Уорнер прилетел в город, где жил Дуглас, и совершил таинство.
Епископ Уорнер, через любовь своего сердца, с чувством ответственности перед прежним священником в Священстве Аароновом – даже перед кворумом, который он когда-то возглавлял, отправился на помощь, чтобы никто не был потерян.
Наверное, есть и другие, но я лично знаю трех епископов, у которых, когда они возглавляли свои приходы, в кворумах священников было по 48 и более молодых мужчин, то есть полные кворумы священников, согласно определению Священных Писаний. Этими тремя епископами были Элвин Р. Дайер, Джозеф Б. Виртлин и Альфред Б. Смит. Были ли они раздавлены своей ответственностью? Ничуть! Через усердные старания, с помощью заботливых родителей и благословений от Господа эти епископы довели каждого члена своих уважаемых кворумов священников – почти без исключения – до посвящения в старейшины в Священстве Мелхиседековом, до служения на миссии и брака в храме Господа. Брат Дайер и брат Смит уже завершили свой земной путь, зато старейшина Джозеф Б. Виртлин, член Кворума Двенадцати Апостолов, присутствует с нами сегодня вечером. Старейшина Виртлин, ваше служение, ваша работа с этими молодыми людьми, теперь уже повзрос-левшими, никогда не забудется.
Когда мне было двенадцать лет, я имел честь служить секретарем в своем кворуме дьяконов. Я с радостью вспоминаю многие поручения, которые мы, как члены того кворума, имели возможность выполнять. Раздавали священное причастие, собирали ежемесячные пожертвования от поста, заботились друг о друге – это то, что сразу же всплывает в памяти. Но самое ужасное было на одной сессии руководства во время конференции нашего прихода. Председательствовал на ней член президентства нашего кола Уильям Ф. Першон. Он попросил выступить нескольких руководителeй прихода. Затем, без всякого предупреждения, президент Першон встал и сказал: “Теперь мы послушаем Томаса С. Монсона, секретаря кворума дьяконов, который представит нам отчет о своем служении и принесет свое свидетельство”. Я не помню ни слова из того, что я сказал, но никогда не забуду этот случай.
Братья, помните наставление Апостола Петра: “Господа Бога святите в сердцах ваших; будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением”6.
Во время Второй мировой войны я, будучи подростком, имел честь служить президентом кворума учителей. Меня попросили изучить и затем применять совет из Учение и Заветы, раздел 107, стих 86: “Обязанность президента над чином учителей состоит в том, что он должен председательствовать над… учителями и заседать на совете с ними, обучая их обязанностям их чина, как дано в заветах”. Я изо всех сил старался соот-ветствовать этой обязанности.
В том кворуме был один молодой человек по имени Фриц Хоуролд. Он был невелик ростом, но велик по части храбрости. Когда Фрицу исполнилось семнадцать, он завербовался на военно-морской флот Соединенных Штатов Америки и отбыл на обучение. Потом он оказался на большом линейном корабле и участвовал во многих кровавых событиях в Тихом океане. Его судно получило серьезные повреждения, а многие моряки были убиты или ранены.
После одного из таких событий Фриц приехал домой в отпуск и пришел на наш кворум учителей. Консультант кворума пригласил его выступить перед нами. Как же он великолепно выглядел в своей морской форме с этими военными лентами! Я помню, что попросил Фрица поделиться с нами какими-нибудь мыслями, которые пошли бы нам на пользу. В конце концов, мы же были примерно одного возраста. Криво усмехнувшись, он ответил: “Не вызывайтесь ничего делать!”
Я не видел Фрица с тех пор, когда нам было по семнадцать, пока несколько лет назад не прочитал одну журнальную статью о тех самых морских баталиях. Я подумал, жив ли Фриц Хоуролд, а если жив, то не живет ли он где-нибудь в Солт-Лейк-Сити. Я разыскал его по телефону и послал ему тот журнал. Он и его жена поблагодарили меня. Узнав, что Фриц все еще не посвящен в старейшины и, следовательно, не был в храме, я написал ему письмо, в котором вдохновлял его подготовиться и получить право на храмовые благословения. Дважды мы, так уж пришлось, видели друг друга в ресторане. Его милая жена, Джойс, неустанно убеждала меня: “Попробуйте еще поработать с ним”. Его дочери присоединялись к просьбе матери. Я продолжал во- одушевлять его.
Буквально несколько недель тому назад я прочитал в газетных колонках с некрологами о кончине Джойс, жены Фрица. Как же мне было жаль, что мой частный проект привести Фрица в храм не увенчался успехом! Я отметил время и место похорон сестры Хоуролд, перенес другие дела и поехал на похоронную службу. Увидев меня, Фриц прямиком направился ко мне. Мы оба всплакнули. Он попросил меня быть заключительным выступающим.
Поднявшись, чтобы говорить, я посмотрел на Фрица и его семейство и сказал: “Фриц, я здесь сегодня как президент кворума учителей, в котором мы с тобой когда-то состояли”. Я рассказал о том, как он и его семья могут стать “вечной семьей” через храмовые таинства – таинства, в которых я пообещал участвовать, когда придет время.
В заключение я, едва сдерживая слезы волнения, сказал Фрицу в присутствии его семьи и всех собравшихся: “Фриц, мой дорогой друг и моряк, тебе не занимать смелости и решительности. Ты рисковал своей жизнью ради страны в лихую годину. Теперь, Фриц, ты должен внять кличу: ‘Свистать всех наверх! С якорей сниматься!’ – и отправиться в поход к возвышению. Джойс ждет тебя там. Я знаю, что твои любимые дети и внуки молятся за тебя. Фриц, как твой давний президент кворума учителей, я буду стремиться всем своим сердцем и душой, чтобы ты не пропустил корабль, который понесет тебя и твоих близких к Целестиальной славе”.
Я отдал ему честь, как это принято на флоте. Фриц стоя ответил на приветствие.
Братья, будем же послушны этому легко запоминающемуся двустишию: “Исполняй свой долг как можно лучше. Остальное Господу оставь”. Я молюсь об этом во имя Иисуса Христа, аминь.