Вновь обрести чувство собственного достоинства

Примечание: это реальный опыт, которым поделился человек, ставший жертвой насилия. Имена и информация, по которой можно было бы идентифицировать человека, были изменены.

Я подвергалась физическому насилию со стороны своего отца примерно с тех пор, когда мне исполнилось восемь лет. Я не могу вспомнить, когда это случилось в первый раз; только знаю, что к четвертому классу побои от отца стали частью повседневной жизни. В течение нескольких лет я считала это нормальным, даже чем-то заслуженным. Мой отец часто объяснял мне, что это моя вина, и я была «наказана» таким образом. Он говорил мне, что я была ужасным ребенком, намного хуже, чем другие дети, которых он знал. Если бы я была более послушна, моя комната чище, у меня были бы оценки получше, я бы его так не злила, была бы более доброй дочерью, то ему не пришлось бы меня бить. Он утверждал, что делает это только для того, чтобы преподать мне урок, и чтобы я стала лучше. Более того, он говорил, что бьет меня только потому, что любит. И будучи маленькой девочкой, которая любила своего отца и отчаянно хотела, чтобы он любил ее в ответ, я верила ему.

Насколько это было возможно для маленького ребенка, я пыталась изо всех сил делать все, о чем он меня просил. В этот период своей жизни я была очень тихой, почти бессловесной. Я очень старалась быть послушной, вежливой, умной, но это никогда не помогало. Правила всегда менялись и оказывались не на моей стороне.

В подростковом возрасте мое отношение к этому начало меняться. Я стала злиться, что у меня, казалось, ничего не получается. Когда гнев и разочарование стали усиливаться, я начала сопротивляться побоям отца. В результате насилие только усилилось, и из-за этого я иногда пропускала школу, собрания в церкви и общественные мероприятия. Мой гнев стал проявляться в остальных сферах жизни. Я ссорилась со всеми – братьями и сестрами, друзьями, школьными учителями и руководителями Церкви. Мое настроение могло поменяться на противоположное в одно мгновение – то я счастливая и любящая, то злая и резкая.

Изменилось, однако, не только это. Мои оценки в школе резко ухудшились. До того, как начались побои, я училась в специальной школе с ускоренными программами обучения. К концу школы моя успеваемость едва соответствовала требованиям для получения аттестата. Из спокойного, прилежного, уверенного в себе человека, которым была, я превратилась в неуверенный, непослушный клубок гнева. Несмотря на все это, я никогда никому не рассказывала, что происходит у меня дома. Я считала своей обязанностью хранить это в тайне. Хотя учась в старших классах, я стала понимать, что жестокое обращение было недопустимым, я чувствовала себя ответственной за репутацию своей семьи и не говорила о том, что происходит у нас дома. От меня зависело, будут ли соседи и прихожане считать нашу семью нормальной или нет.

В юности жизнь продолжала выходить из-под контроля. При первой возможности покинув родительский дом, я думала, что жизнь станет лучше, как только я буду предоставлена сама себе. Но этого не произошло, и во многом стало еще хуже. Мне не хочется вспоминать об этом мрачном периоде своей жизни. Депрессия, гнев и беспокойство усилились. Я постоянно оказывалась в эмоционально неустойчивых отношениях, и не знала, как найти из этого выход. Мне отчаянно хотелось нормальной, спокойной жизни, но я понятия не имела, как этого достичь, или что такая жизнь из себя представляет. Мне казалось, что я оконченный неудачник, живущий на темных задворках мира. Я могла видеть и наблюдать, как счастливые, нормальные люди живут счастливой, нормальной жизнью, но мне никогда, никогда в жизни, не удастся стать одной из них. Это не для меня.

Примерно в это время я стала получать духовные побуждения поехать на миссию. У меня не было никакого желания служить на миссии, и поэтому я сопротивлялась этим побуждениям на протяжении нескольких лет. В конце концов я согласилась и получила призвание служить в Восточной Европе. Моя миссия была трудной, и из-за моих внутренних конфликтов со мной иногда было сложно служить. Моим величайшим благословением стало то, что у меня были очень добрые напарницы и сострадательный президент миссии, чья жена получила образование в области консультирования по вопросам психического здоровья. Именно во время своей миссии я решила обратиться за помощью по поводу жестокого обращения, которое пережила в детстве.

Вскоре после возвращения домой, я позвонила в ближайшее ко мне управление Семейной службы СПД. Я понятия не имела, что делаю; администратор спросила меня, какое лечение мне необходимо, и, чувствуя себя очень неловко, я сказала: «Ну, мой папа часто бил меня». Она назначила мне консультанта, а также дату и время моей первой встречи.

Помню, как я стояла перед зданием Семейной службы СПД, ожидая той встречи. Я чувствовала себя невероятно глупо. «Я делаю из мухи слона, – говорила я себе. – Надо идти домой». Мне казалось, что после моих объяснений, почему я здесь, консультант закатит глаза, расскажет, как проходит терапия для людей с «реальными» проблемами, и выскажет предположение, что я немного драматизирую. Еще чуть-чуть, и я бы не зашла.

Как же я рада, что все-таки переступила тот порог. Я могу точно определить момент, когда мой жизненный путь изменился – это был первый сеанс терапии.

Мой консультант был первым человеком, который выслушал мою историю с искренним пониманием и сочувствием. Она подтвердила трудности, которые я испытывала в течение многих лет. До этого момента я не понимала, насколько мне была важна такая поддержка – это было похоже на свежий воздух, который подул в комнату, остававшуюся закрытой почти 20 лет. Большую часть того, что я относила к своему душевному «надлому» (мой гнев, депрессию и склонность к ужасным романтическим отношениям), она определила, как симптомы ПТСР (посттравматического стрессового расстройства), которые типичны и нормальны для травмирующей среды. Я нормальная? Полноценная? Мне не говорили этого с 8 лет. Впервые я ощутила осязаемую надежду на то, что смогу быть счастливой. После этого сеанса терапии на душе было так легко, как никогда раньше.

Моя терапия длилась около года. Некоторые сеансы были напряженными, некоторые – легкими. На протяжении этого года я работала над устранением последствий вреда, причиненного моей психике жестоким обращением отца. Мой психотерапевт помогла мне определить новые способы мышления и поведения, которые я бы не рассматривала самостоятельно. Мои мысли постепенно начали меняться от отрицательных и самоуничижительных к более позитивным и инициативным. Во время терапии я много плакала, как в кабинете психотерапевта, так и наедине с собой. Но я также начала более естественно смеяться, по-настоящему ощущать покой и примирилась с жизнью. К концу терапии я уже могла думать и говорить о жестоком обращении, не испытывая ни грусти, ни страха, ни стыда. Мне удалось сделать несколько важных открытий, в том числе я осознала, что жестокое обращение никогда не было моей виной, и что я способная и ценная личность.

Придя на терапию, за плечами у меня был целый багаж болезненного опыта. Если бы я не пошла и осталась на своем первоначальном пути, то уверена, что продолжила бы скатываться по нисходящей спирали. Изо всех сил я старалась бы «держать себя в руках», но, как и раньше, эта боль все больше и больше загоняла бы меня в тяжелые ситуации, требующие соответствующих решений. После окончания терапии ко мне вернулось чувство собственного достоинства и я приобрела жизненные навыки, которые бы могла получить в здоровой домашней обстановке. Я стала лучше понимать, кем я была, как справляться с конфликтами, что такое доверие, и как поступать, когда мрачные и негативные мысли затуманивают разум. Благодаря психотерапии я смогла подготовиться к жизни, а не бояться ее.

Прошло почти 10 лет, как я начала терапию. С тех пор я закончила колледж и магистратуру, начала работать и вышла замуж. Я стараюсь изо всех сил выступать в защиту психического здоровья и вдохновлять тех, кому может быть сложно обратиться за профессиональной помощью. У меня все еще иногда бывают сложные периоды; не думаю, что они когда-нибудь полностью исчезнут. Но теперь я знаю, как себя вести, чтобы они не были слишком тяжелыми и продолжительными. Теперь я получаю удовольствие от своей жизни, и она бесконечно счастливее и насыщеннее, чем была бы без этого вмешательства. Терапия стала для меня благословением, за которое я очень благодарна.

Если вы или кто-то, кого вы знаете, подверглись жестокому обращению, немедленно обратитесь за помощью к гражданским властям, в службы защиты детей или в службы защиты взрослых. Вы также можете обратиться за помощью к адвокату, врачу или психологу. Специалисты этих служб помогут вас защитить и предотвратить дальнейшее проявление жестокого обращения. Для получения дополнительной информации см. страницу «Кризисная ситуация».