Глава 32
Братья и сестры
Холодным воскресным вечером в августе 1946 года Эзра Тафт Бенсон и два его спутника ехали на военном внедорожнике по пугающе тихим улицам городка Зелвонги в Польше. Целый день путникам досаждали разбитые дороги и проливной дождь, но ближе к пункту назначения погода наконец улучшилась.
В свое время Зелвонги был частью Германии и назывался Селбонгеном. Однако после войны национальные границы были передвинуты, и бо́льшая часть Центральной и Восточной Европы попала в сферу интересов Советского Союза. В 1929 году процветающий приход в Селбонгене построил первый в Германии дом собраний Святых последних дней. Но после шести лет войны Святые в этом городке с трудом сводили концы с концами1.
Старейшина Бенсон прибыл ранее в том году из США, чтобы курировать распределение церковной гуманитарной помощи в Европейской миссии. Он был членом Кворума Двенадцати Апостолов менее трех лет, но уже обладал большим опытом в церковном и государственном управлении. В свои сорок семь лет он был достаточно молод и здоров, чтобы выдержать напряженный график поездок по нескольким европейским странам2.
Но никакой опыт не мог подготовить его к ужасам, которые он в тот момент лицезрел вокруг. С момента прибытия в Европу он своими глазами видел, к каким разрушениям привела война, – от Лондона до Франкфурта и от Вены до Стокгольма3. В то же время он видел, как европейские Святые сплотились, чтобы помогать друг другу и восстанавливать Церковь в своих странах. Когда он приехал в дом миссии в Берлине, его впечатлили горы генеалогических документов, найденных Полом Лангхайнрихом и другими, несмотря на то, что они также трудились над обеспечением более тысячи Святых, вверенных их заботе, продовольствием, одеждой, топливом и кровом4.
Он также увидел, какое значение во всей западной части Европы имела помощь от Церкви. Под руководством Белль Спэффорд, недавно призванного Генерального президента Общества милосердия, женщины в приходах и кольях в США, Канаде и Мексике активно трудились сообща, собирая одежду, постельные принадлежности и мыло для европейских Святых5. Общество милосердия в Гамильтоне, провинция Онтарио, Канада, пожертвовало партию детских свитеров, костюмов и нижнего белья, сшив все это из остатков материалов со швейной фабрики. Тем временем Общество милосердия в Лос-Анджелесе внесло свой вклад, изготовив более 1200 предметов одежды и посвятив почти четыре тысячи часов служению в Красном Кресте6.
Но в большей части Германии и в странах Восточной Европы, таких как Польша, где находившиеся под влиянием СССР правительства противились получению помощи с Запада, Святым приходилось мириться с отсутствием самого необходимого7. Даже тот факт, что старейшина Бенсон был в Польше, уже воспринимался как чудо. Поскольку линии телефонной связи не работали, ему и его спутникам было непросто связаться с чиновниками, которые могли бы помочь им с оформлением документов для въезда в страну. Только после многих молитв и многократного общения с польским правительством Апостол смог получить необходимые визы8.
С приближением внедорожника к старому дому собраний в Зелвонги большинство людей на улицах разбежались и притаились. Старейшина Бенсон и его спутники остановились перед зданием и вышли из автомобиля. Они представились женщине, стоявшей неподалеку, и спросили, это ли молитвенный дом Святых последних дней. Глаза женщины наполнились слезами облегчения. «Братья здесь!» – воскликнула она на немецком.
Сразу же из-за закрытых дверей вышли люди, плачущие и смеющиеся от радости. Святые в Зелвонги на протяжении трех лет не имели никакой связи с высшими руководителями Церкви, и тем утром многие из них постились и молились о том, чтобы их навестил какой-нибудь миссионер или руководитель Церкви9. За несколько часов послушать Апостола собралось около ста Святых.
Многие мужчины в небольшом приходе погибли или были депортированы как военнопленные, и оставшиеся Святые пали духом. Со времени окончания войны некоторые советские и польские солдаты терроризировали городок, разграбляя дома и нападая на жителей. Продукты питания распределялись по карточкам, и людям часто приходилось платить безумные деньги за любую дополнительную еду, которую им удавалось достать на черном рынке10.
Тем вечером, пока старейшина Бенсон обращался к Святым, в дом собраний вошли два вооруженных польских солдата. Собравшиеся замерли от страха, но Апостол жестом пригласил солдат занять места в передней части зала. В своем выступлении он подчеркнул важное значение свободы. Солдаты внимательно слушали, оставаясь на своих местах вплоть до заключительного гимна, после чего ушли без каких-либо эксцессов. Позже старейшина Бенсон встретился с президентом этого небольшого прихода и оставил для Святых еду и деньги, заверив их в том, что дополнительная помощь уже на пути11.
Вскоре после этого старейшина Бенсон направил Первому Президентству письмо. Его попросили проконтролировать доставку церковной помощи членам Церкви в Европе, но он беспокоился о тех трудностях, с которыми все еще сталкиваются Святые.
«Вероятно, мы никогда не узнаем, какую именно пользу принесет этим и другим Святым в Европе замечательная церковная программа обеспечения благосостояния, – писал он, – но несомненно то, что много жизней было спасено, а вера и мужество многих наших преданных прихожан весьма укрепились»12.
Приблизительно в это же время в Австрии 18-летняя Эмми Кзейп проснулась в половине шестого утра, съела на завтрак кусок хлеба и отправилась в путь до Главного госпиталя Вены, который был в часе ходьбы. Со времени ее мучительной поездки на поезде из Чехословакии прошло уже семь лет, и сейчас она училась на рентгенотехника. Поскольку в Вене, как и в Берлине, была оккупационная власть, по дороге в госпиталь Эмми часто проходила мимо советских солдат. Но к медицинским работникам относились с уважением, и она верила, что нарукавная повязка Красного креста служит некоторой защитой от приставаний13.
Во время войны в Вене происходило много насилия и ужасов, и все-так родители Эмми, Алоис и Гермина, продолжали руководить небольшим приходом и проводить собрания Общества милосердия. Теперь Алоис служил президентом округа, включавшего пять небольших приходов в Австрии, и они с Герминой усердно старались помогать соратникам по вере. В период войны большинству жителей Вены, включая Эмми, пришлось переживать множественные психологические травмы, и они также были на грани голодной смерти. Какое-то время брат Эмми, Йозеф, служил в немецкой армии, пережив взятие в плен и пытки со стороны советских солдат после войны14.
Прохождение подготовки в госпитале было тем немногим в жизни Эмми, что давало ей надежду. Ее источником также был недавний визит в Вену старейшины Бенсона, который приободрил Святых в Австрии, в чем они так сильно нуждались. Для семьи Эмми было честью, что он остановился у них дома. Вечером Апостол попросил Эмми поиграть для него гимны на пианино, и его присутствие воодушевило ее15.
Через несколько месяцев после визита старейшины Бенсона в Австрию прибыл груз с церковной гуманитарной помощью, и к 1947 году Алоис уже курировал распределение сотен ящиков с одеждой, пшеничной мукой грубого помола, фасолью, горохом, сахаром, растительным маслом, витаминами и другими предметами первой необходимости. Сама Эмми получила много чего замечательного, включая красивые платья с прикрепленными к ним записками от дарителей16.
Святые последних дней в других местах в Европе также помогали друг другу. В находящейся в Северной Европе Финляндии, которую старейшина Бенсон недавно посвятил для миссионерской работы, было три небольших прихода Святых. Узнав о том, что эти приходы испытывают нужду, члены Церкви из соседней Швеции направили им коробки с продуктами питания, одеждой и постельными принадлежностями17.
В Вене, за несколько дней до выпускных экзаменов Эмми в госпитале, отец попросил ее о помощи. Многие дети в Австрии страдали от недоедания и нуждались в медицинском уходе, который не могли получить в Вене. Поскольку в период войны Швейцария сохраняла нейтралитет, у членов Церкви там было больше ресурсов, и они предложили приютить детей Святых последних дней из Австрии на три месяца, чтобы их выходить.
Под присмотром Алоиса была группа из 21 ребенка, которые нуждались в заботе, и он хотел, чтобы Эмми помогла ему отвезти их в Швейцарию. Эмми согласилась, зная, что вернется в Вену через несколько дней, чтобы сдать экзамены.
Во время поездки в Швейцарию поезд был так сильно переполнен, что некоторым детям приходилось сидеть на полу или на полках для багажа над сиденьями. Когда начался дождь, вода с легкостью просачивалась внутрь через картонки, закрывавшие окна. Многие дети испытывали дискомфорт и скучали по родителям, поэтому Эмми делала все, что могла, чтобы успокоить их.
После долгой и почти бессонной ночи Эмми, ее отец и дети прибыли в Базель, Швейцария. Их поприветствовали президент миссии и его жена, Скотт и Нида Таггарты, а также сестры из местного Общества милосердия, которые подарили мальчикам и девочкам апельсины и бананы.
На следующий день местные семьи привели детей в свои дома, и Эмми с ними попрощалась18. Однако перед возвращением Эмми в Вену президент Таггарт предложил ей остаться в Базеле, чтобы служить в качестве миссионера. «Господь нуждается в тебе», – сказал он.
Эмми была ошарашена. Она никогда раньше не задумывалась о служении на миссии. А как же ее экзамены в рентгенологическом институте? Если она останется, то не сможет окончить свое обучение, как и не сможет попрощаться со своими близкими, которые остались дома. В Швейцарии ее будут окружать незнакомцы, не пережившие бомбардировок, голода, душевной боли и смерти. Смогут ли они ее понять?
Несмотря на все эти опасения, Эмми почувствовала, как в сердце у нее появился ответ на вопрос президента Таггарта. «Если Господь хочет, чтобы я осталась, – сказала она, – я останусь».
Тем вечером, приблизительно за месяц до своего девятнадцатого дня рождения, Эмми Кзейп была рукоположена на служение в Швейцарско-австрийской миссии19.
Весной 1947 года, через полтора года после воссоединения со своим отцом, Хельга Берт больше не была миссионером в Берлине. Ее также больше не звали Хельга Берт. Теперь, выйдя замуж за немецкого Святого последних дней по имени Курт Мейер, она была известна как Хельга Мейер. Они жили в Каммине, сельском городке приблизительно в 130 километрах к северу от Берлина, и у них уже был малыш Зигфрид, получивший свое имя в честь брата Хельги, погибшего во время войны.
Впервые Хельга встретилась с Куртом, когда тот приехал в дом Восточногерманской миссии в начале 1946 года. Курт был солдатом в немецкой армии. Вернувшись домой в конце войны, он узнал, что, когда через его родной город проходила Красная армия, его родители утопились, чтобы не попасть в плен или не быть убитыми20.
В то время, когда Курт пришел в дом миссии, он не был активным Святым последних дней, но ему хотелось вернуться в Церковь. Вскоре после знакомства с Хельгой он сделал ей предложение.
Хельга не знала, что сказать. Со времени смерти ее первого мужа, Геральда, ее уговаривали вновь выйти замуж. Однако она не хотела с этим спешить. Она не любила Курта и не хотела переезжать в его родной городок Каммин, откуда до ближайшего прихода нужно было добираться на поезде. Часть ее хотела эмигрировать в штат Юта.
Но сейчас она не была готова оставить Германию – по крайней мере пока они с отцом не найдут ее маму. Выйдя замуж за Курта, она сможет остаться в Германии и обрести некоторую стабильность в жизни. У Курта уже был дом в Каммине, недалеко от полного рыбы озера. Если она выйдет за него замуж, ни она сама, ни ее отец не останутся без еды или крова над головой21.
Выбор у Хельги был небогат, так что она решила принять предложение Курта и сопутствующее ему благополучие. Они поженились в апреле 1946 года, и почти год спустя у них родился сын.
Затем, в конце весны 1947 года, Хельга и ее отец получили известия о том, что ее мама жива. Когда Берту Мисзус выдворили из Тильзита, ей удалось избежать пленения наступающими советскими войсками, после чего она в течение нескольких дней шла полузамерзшая, пока не дошла до лодки, на которой ее доставили до лагеря для беженцев в Дании. Она пробыла там два года, прежде чем смогла наконец установить контакт со своей семьей. Вскоре она тоже стала жить вместе с ними в Каммине22.
Однажды, приблизительно в это же время, к Хельге в дверь постучались несколько советских солдат. Поскольку неподалеку было озеро, один или два раза в неделю солдаты приходили к ней домой, требуя от нее рыбы. Войска славились своей жестокостью, и Хельга слышала истории о том, как они совершали изнасилования и другие акты насилия в Каммине. Она всегда боялась звука приближающегося к ее дому автомобиля с солдатами23.
Хельга как обычно впустила их внутрь. У них с собой была водка, и было видно, что их командир пьян. Он сел за стол и сказал: «Frau, иди сюда, сядь». Солдаты приказали Курту присоединиться к ним, но затем по большей части не обращали на него никакого внимания.
Хельга села рядом с командиром, и он предложил ей выпить.
«Я не пью», – ответила Хельга.
«Дай-ка ей, дай-ка ей», – подначивал шофер солдат, немец довольно свирепого вида.
Хельга была напугана. Пьяные мужчины могут быть непредсказуемы. Но она сказала: «Нет, я не пью».
«Если не будешь пить, – сказал решительно командир, – я тебя застрелю!»
«Ну, тогда, – ответила Хельга, выставив руки в знак отказа, – вам придется меня застрелить».
Прошло несколько мгновений. «Ты принадлежишь к какой-то религии?» – спросил командир.
«Я мормонка», – ответила Хельга.
После этого командир и его солдаты перестали ей угрожать. Когда он в следующий раз пришел к ней домой, то похлопал ее по плечу и назвал «хорошей Frau», но не стал просить ее сесть рядом с ним. Казалось, он восхищался ее силой и уважал за то, что она не побоялась отстаивать свои убеждения.
Не прошло много времени, как Хельга подружилась с солдатами24.
Несколько месяцев спустя, в июле 1947 года, Святые со всей Австрии собрались в Хаг-ам-Хаусрукке, городке приблизительно в 225 километрах к западу от Вены. Поскольку в июле отмечалась сотая годовщина прибытия пионеров в Долину Соленого озера, президент округа Алоис Кзейп хотел, чтобы австрийские Святые собрались вместе на торжество, как это делали многие члены Церкви по всему миру. Хаг-ам-Хаусрукк находился недалеко от того места, где в 1902 году был организован первый небольшой приход Церкви в Австрии, и он стал идеальным местом для празднования.
На мероприятие пришло более 180 Святых, которые не могли вместиться в дом собраний местного небольшого прихода, поэтому церковные руководители арендовали большой номер в близлежащем отеле и соорудили временную сцену. Трехдневное празднование включало выступления, музыкальные номера и спектакль со сценами из ранней истории Церкви и изображением входа пионеров в Долину Соленого озера.
В воскресенье Святые собрались в карьере. Там установили платформу для выступающих и привезли орган, чтобы можно было аккомпанировать во время их пения. Позади платформы был смонтирован макет храма в Солт-Лейк-Сити высотой приблизительно два с половиной метра. Курт Хиршман, член небольшого прихода во Франкенбурге, в течение нескольких месяцев изготавливал эту замысловатую конструкцию из картонных коробок, в которых когда-то находилась гуманитарная помощь, направленная из Солт-Лейк-Сити.
Ни Алоис, ни большинство Святых на торжестве никогда не были в храме. Поскольку в Европе царил хаос, а ближайший храм находился в тысячах километрах, все, что они могли сделать, – это представить, каково было бы получить облечение и запечататься к своим семьям. Но это не помешало Алоису осознать важное значение храмовых заветов или почувствовать влияние Духа, когда Святые выступали, пели и делились свидетельством25.
С наступлением ночи собравшиеся развели костер, который окутал шпили на картонном храме теплым, мерцающим светом. В завершение собрания Алоис рассказал о вере первых миссионеров в Австрии, сравнив их с пионерами 1847 года. «Как же мы должны быть благодарны за Евангелие, священство и замечательные возможности совершать свое спасение и даже возвышение, которые даются нам в нашей Церкви!» – сказал он.
К концу собрания свет от костра померк, и один солдат – Святой последних дней из США запрыгнул в свой внедорожник, включил фары и снова осветил храм на фоне черного неба.
Австрийские Святые возвысили вместе свои голоса, и ввысь к Небесам полетели слова гимна пионеров «Вперёд, Святые!»:
Пусть чресла препояшет всяк,
Господь не бросит нас, ведь так?
Об этом скажем мы ещё:
«Боже, всё хорошо!»
Окруженный братьями и сестрами в Евангелии, Алоис был уверен в том, что никто и никогда не пел этот гимн с еще большей убежденностью26.
Пока Святые по всему миру отмечали столетний юбилей прибытия пионеров, бывший военнопленный Питер Влам служил в качестве миссионера полного дня в Нидерландской миссии. В рамках своего нового призвания Питер уехал за пятьдесят километров от дома, чтобы возглавить небольшой приход Церкви в Амстердаме. Его жена Ханна и их трое детей остались дома.
Прихожане в Амстердаме ужасно страдали, находясь под нацистской оккупацией. До освобождения города его жители были на грани голодной смерти. Если бы не Рурд Хат, предшественник Питера, многие прихожане умерли бы от голода. Рурд поклялся сделать все, что в его силах, чтобы спасти вверенных его заботе Святых от голодной смерти. Он собрал с прихожан деньги и купил на них еду, которую Общество милосердия приготовило и раздало голодающим Святым27.
И все-таки после пяти лет оккупации Нидерланды находились в плачевном состоянии. В период войны погибло более двухсот тысяч нидерландцев, и сотни тысяч домов были повреждены или разрушены. Многие Святые в Амстердаме и других городах в Нидерландах таили злобу по отношению к немцам – а также к своим собратьям по вере, которые сотрудничали с оккупантами28.
Чтобы помочь объединить Святых, президент миссии, Корнелиус Заппи, призвал небольшие приходы пополнить свои запасы продовольствия, приняв участие в проектах по выращиванию картофеля с использованием семян, полученных от правительства Нидерландов29. Вскоре Питер и его прихожане арендовали участок земли в Амстердаме, и мужчины, женщины и дети принялись работать сообща, сажая картофель и другие овощи. Другие небольшие приходы в Нидерландах также стали разбивать огороды, где только находили для них место, выращивая картофель у себя на заднем дворе, в цветниках, на свободных участках земли и на разделительных полосах на дороге30.
Ближе ко времени сбора урожая Корнелиус организовал в Роттердаме конференцию миссии. Корнелиус уже встречался с Уолтером Стовером, президентом Восточногерманской миссии, и поэтому знал, что многие Святые в Германии страдают от недоедания. Он хотел как-то помочь и поэтому спросил местных руководителей, готовы ли они отдать часть своего урожая картофеля Святым в Германии.
«Пожалуй, самыми злейшими врагами, с которыми вам пришлось столкнуться в этой войне, оказались немцы, – признал он. – Но они сейчас находятся в еще более бедственном положении, чем вы».
Сперва некоторые нидерландские Святые противились этому плану. Почему они должны делиться своим картофелем с немцами? Они считали, что Корнелиус не понимает, как ужасно немцы относились к ним во время войны. Хотя президент миссии и родился в Нидерландах, бо́льшую часть жизни он провел в США. Он не знал, каково это – потерять дом под немецкими бомбами или наблюдать за тем, как твои близкие умирают от голода, потому что немецкие оккупанты забрали их еду31.
И все же Корнелиус верил: Господь хочет, чтобы Святые в Нидерландах помогли немцам и поэтому попросил Питера объехать небольшие приходы в стране и призвать их поддержать этот план. Питер был опытным церковным руководителем, и было широко известно о его несправедливом заключении в немецком концлагере. Если нидерландские Святые и любили кого в миссии и доверяли кому там, то это был Питер Влам.
Питер согласился помочь президенту миссии, и, встречаясь с прихожанами, рассказывал о своих трудностях в тюрьме. «Я через это прошел, – говорил он. – Вы это знаете». Он призывал их простить немецкий народ. «Я знаю, что любить их очень трудно, – говорил он. – Если это наши братья и сестры, то мы должны относиться к ним как к нашим братьям и сестрам».
Его слова, а также слова других президентов небольших приходов тронули Святых, и, когда они собирали урожай картофеля для немецких Святых, чувство озлобления покинуло многих из них. Разногласия между небольшими приходами не исчезли, но по крайней мере Святые знали, что теперь могут трудиться сообща32.
Тем временем Корнелиус старался получить разрешения на транспортировку картофеля в Германию. Сперва правительство Нидерландов не хотело разрешать экспорт продовольствия из страны. Но Корнелиус продолжал настаивать на этом, пока они не уступили. Когда некоторые чиновники попытались помешать осуществлению планов по доставке продовольствия, Корнелиус сказал им: «Этот картофель принадлежит Господу, и если это Его воля, Он сделает так, что картофель дойдет до Германии».
Наконец, в ноябре 1947 года, Святые и миссионеры в Нидерландах встретились в Гааге, чтобы погрузить в десять грузовиков более семидесяти тонн картофеля. Вскоре после этого картофель прибыл в Германию для распределения между Святыми. Президент Восточногерманской миссии, Уолтер Стовер, также оплатил доставку дополнительного картофеля, чтобы запасов было больше33.
Известия об этом «картофельном проекте» вскоре дошли до Первого Президентства. Второй советник Дэвид О. Маккей, пораженный до глубины души, сказал: «Это один из самых великих примеров истинного христианского поведения, когда-либо встречавшихся мне»34.