Гниль войны

24 августа 1938 года, за восемь дней до вторжения нацистов в Польшу, Первое Президентство распорядилось эвакуировать 320 североамериканских миссионеров, служащих в Британской, Французской, Западногерманской, Восточногерманской и Чехословацкой миссиях, в Данию, Швецию, Норвегию и Нидерланды – смотря, как какая из нейтральных стран окажется ближе¹. Апостол Джозеф Филдинг Смит, навещавший тем летом вместе со своей женой Джесси Святых в Европе, остался в Дании, чтобы координировать процесс эвакуации из Копенгагена².

Получив указание уезжать, Норман Сейболд, 23-летний миссионер из штата Айдахо, служивший в Западногерманской миссии, проследил за тем, чтобы все североамериканские миссионеры из его округа немедленно покинули страну. Затем вместо того, чтобы сразу же отправиться в Нидерланды, он прибыл в дом миссии во Франкфурте.

Приехав туда, Норман нашел там президента своей миссии, Дугласа Вуда, который с ума сходил от беспокойства. Президент Вуд разослал телеграммы, в которых повелел всем миссионерам эвакуироваться, но линии связи во всей Германии были перегружены. Только Норман и горстка других миссионеров подтвердили получение сообщения. В довершение всего, чиновники в Нидерландах запретили негражданам въезжать в страну, если только они не едут через нее транзитом. Теперь десятки миссионеров, по всей вероятности, застряли в западной части Германии, имея на руках бесполезные билеты на поезд в Нидерланды, но не имея ни гроша, чтобы приобрести новые³.

Президент Вуд и его жена Эвелин собирались уезжать, чтобы проконтролировать эвакуацию группы старейшин, прибывших в дом миссии, и им был нужен кто-то, кто мог бы остаться в Германии, чтобы установить местонахождение остальных миссионеров.

«Твоя миссия будет заключаться в том, чтобы найти их и помочь им выбраться, – сказал президент Вуд Норману. – Полностью полагайся на свои побуждения. Мы понятия не имеем, в каких городах находится этот 31 старейшина»⁴.

Уже вечером Норман покинул Франкфурт на переполненном поезде, направившись на север вдоль реки Рейн. У него были билеты до Дании и деньги для всех миссионеров, которые попадутся ему по пути, – если бы только он знал, где их искать. И у него было мало времени. Буквально в этот же день правительство Германии объявило о том, что военным потребуются железные дороги для перевозки солдат, так что вскоре возникнет дефицит мест для гражданских лиц, которые захотят передвигаться на поездах.

Когда поезд Нормана сделал остановку в Кельне, он почувствовал, что ему нужно сойти с него, и он стал расталкивать других пассажиров, чтобы пробраться к двери. На вокзале было огромное количество людей, так что он взобрался на тележку с багажом, чтобы оглядеться. Но миссионеров видно не было. Затем он вспомнил о «миссионерском сигнале» – насвистывании мелодии «Делай, что верно», которую знали все в миссии. Норман не был одарен музыкальным талантом, но он вытянул губы и в меру своих возможностей стал насвистывать первые ноты гимна⁵.

На него сразу же обратили внимание люди, и вскоре Норман увидел, как в его сторону идут миссионер и местный Святой. Он продолжил насвистывать мелодию, и его нашли еще больше старейшин и пожилая миссионерская пара. Он отправил миссионеров в безопасное место, а затем сел на поезд и отправился в другой город.

Несколько часов спустя, в городке Эммерих, Норман нашел еще миссионеров. Давая им деньги от президента миссии, он привлек внимание полицейского, который, судя по всему, решил, что миссионеры пытаются нелегально вывезти из Германии наличные денежные средства. Полицейский потребовал, чтобы они сдали ему свои деньги и объяснили, что они делают. Когда Норман отказался подчиниться, полицейский схватил его и стал угрожать, что отведет его в участок.

Обычно Норман слушался полицию, но не хотел идти с полицейским в город. «Лучше бы вам убрать от меня руки, – сказал он, – иначе может быть драка».

К тому времени вокруг них собралась толпа, и полицейский нервно посмотрел на людей. Он перестал удерживать Нормана и отвел его к военному коменданту на станции, чтобы Норман объяснил, кто он такой и что делает. Чиновник выслушал историю Нормана, не увидел никаких причин его задерживать и даже написал для него пояснительное письмо, которое тот мог предоставлять любому, кто остановит его во время его перемещений⁶.

Норман поехал дальше, выходя на станциях в поисках миссионеров, когда к этому его побуждал Дух. В одном отдаленном городке на железнодорожной платформе почти никого не было, и было как-то глупо искать там миссионеров. Но Норман почувствовал, что ему нужно сойти с поезда, после чего отправился в сам город. Вскоре он пришел в маленький ресторан, где нашел двух старейшин, которые пили яблочный сок, купленный на последнюю имевшуюся у них мелочь⁷.

После нескольких дней поисков Норман установил местонахождение семнадцати миссионеров. Чтобы добраться до Дании, ему с напарниками нужно было пробираться на поезда, реквизированные для перевозки солдат. Для этого им нужно было перехитрить проводников и не попастся полицейским. Когда Норман прибыл в Копенгаген, спустя день после вторжения нацистов в Польшу, все миссионеры из Северной Америки, служившие на миссии в Германии, были в безопасности.

На следующий день, 3 сентября, Франция и Великобритания объявили Германии войну⁸.

«Разразилась война, которая давно назревала и которую давно боялись», – объявил Президент Хибер Дж. Грант на октябрьской Генеральной конференции 1939 года. В течение нескольких лет он с беспокойством и мрачным предчувствием наблюдал за тем, как Гитлер ведет Германию по опасному, полному жестокости пути, обрушивая на мир горе и кровопролитие. Теперь страны «оси», возглавляемые нацистской Германией, были вовлечены в длительную борьбу со странами антигитлеровской коалиции под предводительством Соединенного Королевства и Франции.

«Бог опечален войнами, – сказал Президент Грант Святым. – [Он] подвергнет вечным наказаниям их неправедных зачинщиков и участников». Пророк призвал мировых лидеров, как и всех людей повсюду, искать мирные решения своих разногласий.

«Мы осуждаем всю гниль войны – алчность, жадность, мучения, нужду, болезни, жестокость, ненависть, бесчеловечность, свирепость, смерть», – провозгласил он. Пророку было больно думать о миллионах людей, которые страдали и горевали вследствие этого конфликта. Многие тысячи из них были Святыми последних дней, и некоторые уже находились в опасности. Он сказал: «Мы настоятельно призываем всех членов Церкви любить своих братьев и сестер, а также всех людей, независимо от того, какие они и где живут; мы призываем изгнать ненависть из ваших сердец и наполнить их милосердием, долготерпением и прощением»⁹.

Много недель и месяцев после Генеральной конференции мысли о войне были тяжким бременем для Пророка. В декабре он написал своей дочери Рейчел о неоправданной гибели людей. «У меня разрывается сердце, – писал он. – Мне действительно представляется, что Господь должен стереть с лица Земли людей, которые устраивают и начинают войны, таких как Гитлер»¹⁰.

Зимой 1940 года Президент Грант отправился в Инглвуд в пригороде Лос-Анджелеса, где Святые с нетерпением ждали возможности услышать его на конференции кола. Подъехав к дому собраний, он почувствовал головокружение, и ему было трудно говорить. Когда он вышел из машины, его стало пошатывать, и он с трудом добрался до двери дома собраний. Головокружение прошло вскоре после того, как он занял свое место в президиуме. И все же он попросил позволить ему не выступать.

Позднее, немного вздремнув, он почувствовал достаточно сил, чтобы выступить на дневной сессии конференции. Стоя за кафедрой, он обращался к Святым в течение почти сорока минут. Но ночью, когда он несколько раз пытался подняться, он едва не упал. Наутро у него парализовало левую сторону тела, и он не мог поднять руку или двигать пальцами. Когда он попытался встать, левая нога отказывалась держать его. Язык стал заплетаться, и было почти невозможно разобрать, что он говорит.

При помощи родных и друзей Президент Грант отправился в близлежащую больницу, где врачи обнаружили, что он перенес инсульт¹¹. Несколько следующих месяцев он провел в Калифорнии, медленно восстанавливая силы и способность двигаться. Его врач посоветовал ему больше отдыхать, лучше питаться и избегать любых чрезмерных физических нагрузок. К апрелю Пророк чувствовал себя уже достаточно хорошо, чтобы вернуться в Солт-Лейк-Сити.

«Я все выполнял и хорошо ленился, как доктор и прописал, – сообщил он своей дочери Грейс вскоре после возвращения. – Не знаю, как долго смогу так продолжать»¹².

Война в Европе – это последнее, о чем думали Святые в Цинциннати, штат Огайо, США, 28 июня 1940 года. Тем вечером 21-летняя Конни Тейлор услышала начальные ноты «Свадебного хора» Вагнера – сигнал о том, что пора идти к алтарю, установленному в доме собраний небольшого прихода в Цинциннати. Здание церкви было заполнено родными и друзьями, собравшимися, чтобы отпраздновать ее брак с Полом Бэнгом¹³.

Конни и Пол были помолвлены немногим более года. Они хотели запечататься, но, подобно многим парам из числа Святых последних дней, проживавшим вдали от храма, решили сперва заключить светский брак в доме собраний¹⁴.

Выйдя в переднюю часть зала, она увидела среди гостей своего отца. На свадьбах в США отцы, как правило, провожали дочерей к алтарю. Но поскольку отцу Конни было трудно передвигаться, к алтарю Конни провожал ее брат Милтон. Она просто была рада тому, что отец рядом. В патриархальном благословении ей было обещано, что когда-нибудь он будет наслаждаться благословениями Евангелия вместе с ней. Этот день пока еще не настал, но однажды в Пасхальное воскресенье он пришел на причастное собрание, и это было хорошим знаком¹⁵.

После того как Конни встала рядом с Полом в передней части зала, Алвин Гиллиам, президент их небольшого прихода, провел церемонию. Для многих присутствовавших тот вечер ознаменовал конец эпохи. Если не считать собраний в следующее воскресенье, на свадьбе прихожане из Цинциннати в последний раз собрались вместе в этом небольшом доме собраний, который приобрели одиннадцать лет назад. Это старое здание уже разваливалось, поэтому растущий небольшой приход недавно продал его и приобрел участок земли в северной части города для строительства нового дома собраний¹⁶.

На следующий день молодожены в пикапе отца Пола отправились в Ниагара-Фолс, штат Нью-Йорк, рядом с котором расположен Ниагарский водопад. С собой они взяли три корзины с едой из семейного магазина, немного одежды и около шестидесяти долларов наличными.

По пути Конни и Пол заехали в храм в Киртланде. Теперь это здание использовалось в качестве дома собраний Реорганизованной Церкви Иисуса Христа Святых последних дней. Когда они приехали, дверь в храм была закрыта, но дежурный открыл здание и позволил им провести в нем час, чтобы самостоятельно осмотреть его. Они изучили каждый сантиметр храма, включая башню со шпилем, с которой смогли полюбоваться деревушкой, в которой более века назад проживали сотни верных Святых¹⁷.

Из Киртланда они отправились в Ниагара-Фолс. Этот курортный городок, расположившийся на границе США и Канады, был популярным местом отдыха молодоженов, но из-за войны в Европе все в нем были начеку. Хотя США не вступили в этот конфликт, Канада, являясь частью Британского Содружества, объявила войну Германии после ее вторжения в Польшу. Прежде чем Конни и Пол смогли перейти границу с Канадой, их тщательно проверили пограничники, чтобы убедиться в том, что они не шпионы.

Побыв у Ниагарского водопада, пара проехала около 160 километров на восток до Пальмиры и Манчестера, что в штате Нью-Йорк¹⁸. За прошедшие годы Церковь приобрела несколько исторических мест в том районе, включая холм Кумора, Священную рощу и каркасный дом Люси и Джозефа Смита-старшего. Осознав потенциал этих мест для миссионерской работы, Церковь начала открывать их для посещения, а также рассказывать об их исторической и духовной ценности, размещая информацию на придорожных указателях. В начале 1920-х годов на холме Кумора под руководством Б. Х. Робертса были проведены несколько конференций миссии, которые с тех пор переросли в открытое для всех ежегодное театрализованное представление¹⁹.

В Манчестере Конни и Пол за небольшую плату переночевали в доме Смитов. Они взобрались на холм Кумора и размышляли о том, как в нем в течение такого долгого времени были зарыты золотые листы. На вершине холма располагалась недавно возведенная статуя Ангела Морония, и они остановились у нее, чтобы сделать несколько фотографий и насладиться великолепным видом окружающей местности. Чуть позже они прогулялись по Священной роще, радуясь святости и красоте этого места. Прежде чем выйти из нее, они вместе преклонили колени в молитве²⁰.

Далее молодожены ненадолго заехали в Вашингтон, федеральный округ Колумбия, где посетили службу во внушительном доме собраний, отделанном мрамором, который Церковь посвятила в 1933 году. С того момент как в 1920 году Апостол Рид Смут и небольшая группа Святых организовала в городе небольшой приход, Церковь здесь сильно выросла. На самом деле незадолго до визита Пола и Конни Апостол Раджер Клоусон организовал в Вашингтоне кол, призвав в качестве его президента Эзру Тафта Бенсона²¹. На тот момент ему было 44 года.

После нескольких дней в Вашингтоне Конни и Пол вернулись в Цинциннати, где обосновались в продуваемой всеми сквозняками квартирке недалеко от продуктового магазина семьи Бэнгов. После медового месяца у них на руках остался лишь один цент, но у Пола все еще была работа в магазине отца. Через несколько лет, скопив некоторое количество денег, они смогут отправиться в еще более дальнюю поездку – в этот раз в Солт-Лейк-Сити и в храм²².

Холодным декабрьским вечером 1940 года небо над Челтнемом, городом на юго-западе Англии, разорвал устрашающий рев нацистских бомбардировщиков. В течение полугода немецкие военно-воздушные силы, люфтваффе, бомбардировали Великобританию, нанося безжалостные авиаудары. Изначально целью были аэродромы и порты, но впоследствии бомбардировщики переключились на жилые районы Лондона и других городов²³. Челтнем был тихим местом с прекрасными парками и садами. Теперь он стал мишенью.

Нелли Миддлтон, 55-летняя Святая последних дней, жила в городе со своей шестилетней дочерью Дженнифер. Чтобы подготовить свой дом к бомбежкам, она использовала скромную зарплату портнихи на обустройство места в подвале в качестве укрытия, где была еда, вода, керосиновые лампы и маленькая железная кровать для Дженнифер. Следуя указаниям правительства, Нелли также затянула окна дома сеткой, чтобы предотвратить травмы от осколков стекла во время авианалетов²⁴.

В те дни по всему Челтнему в воздухе свистели бомбы и с оглушительным грохотом взрывались на земле. Эти ужасные звуки становились все ближе к дому Нелли, пока сильнейший взрыв на соседней улице не встряхнул стены ее дома, выбив стекла из оконных рам и наполнив сетки острыми как бритва осколками.

На утро улицы города были завалены каменными обломками. Под бомбами погибли двадцать три человека, и более шестисот остались без крова²⁵.

После этого налета Нелли и другие челтнемские Святые всеми силами старались стойко переносить все трудности. Когда почти за год до этого президент Британской миссии Хью Б. Браун и другие североамериканские миссионеры покинули страну, в этом небольшом приходе, как и в других подобных ему, стало не хватать членов Церкви, чтобы служить в призваниях и выполнять церковные программы. Затем местные мужчины ушли на войну, и в небольшом приходе не осталось носителей священства, которые могли бы благословлять причастие или вести приходские дела. Вскоре их небольшой приход пришлось расформировать.

Приблизительно в тридцати километрах от их города жил пожилой мужчина по имени Артур Флетчер, носитель Священства Мелхиседекова. По мере возможности он приезжал к челтнемским Святым на стареньком ржавом велосипеде. Но чаще всего именно Нелли, бывший президент Общества милосердия Челтнемского небольшого прихода, брала на себя ответственность за духовное и материальное благополучие Святых в том районе. После закрытия их небольшого прихода члены Церкви не могли больше собираться в арендованном помещении, которое они использовали раньше по воскресеньям, поэтому гостиная Нелли стала местом, где сестры Общества милосердия молились, пели гимны и вместе изучали книги Jesus the Christ [Иисус есть Христос] и Articles of Faith [Символы веры]²⁶.

Нелли также следила за тем, чтобы о Евангелии узнавала и ее дочь. Нелли было почти пятьдесят, когда она удочерила Дженнифер, и она была не замужем. Сейчас девочка стала присоединяться к женщинам, когда они встречались для изучения Евангелия, и они старались обсуждать его так, чтобы Дженнифер могла все понимать. Нелли и другие сестры из Общества милосердия также брали Дженнифер вместе с собой, когда навещали больных или пожилых. Ни у кого в их небольшом приходе не было телефона или машины, поэтому они ходили пешком, неся вместе с посланием банку варенья или кусочек пирога²⁷.

Но после захода солнца все навещения прекращались. Чтобы немецким бомбардировщикам было труднее различать цели, поселения и города по всему Соединенному Королевству перестали включать уличные фонари, а также световые указатели. Окна завешивали кусками темной ткани и выкручивали лампочки в подъездах.

В Челтнеме Святые возвращались к себе домой. Любой проблеск света мог поставить их и их соседей под угрозу²⁸.

В следующем году президенту небольшого прихода в Вене, Алоису Кзейпу, стало сложнее выполнять свое призвание. Из-за войны были прерваны обычные каналы связи между Главным управлением Церкви и небольшими приходами в оккупированных странами «оси» районах. Свое существование прекратил издаваемый на немецком языке журнал миссии Der Stern. Исполняющий обязанности президента миссии, член Церкви из Германии по имени Кристиан Хек, делал все что мог, чтобы поддерживать функционирование Церкви посреди всего этого хаоса. Алоис делал то же для своего небольшого прихода.

Хотя физическое разрушение и опустошение, вызываемое войной, пока не достигло границ Австрии, Алоис знал, что Королевские военно-воздушные силы Великобритании стали наносить удары по немецким городам. В войну с Третьим рейхом также вступил Советский Союз. Подобно Великобритании, которая была по другую сторону конфликта, в Австрии действовал приказ о ночной светомаскировке для защиты от вражеской авиации, которая могла кружить в небе²⁹.

В начале войны большинство мужчин в небольшом приходе в Вене были призваны на службу в немецкую армию. Поскольку несколькими годами ранее Алоис из-за болезни потерял глаз, он был освобожден от военной службы. Но несмотря на возникающие трудности, ему повезло – у негоо были двое советников, несколько молодых носителей Священства Ааронова, а также жена Гермина, и все они помогали ему. Гермина, как президент Общества милосердия, несла на себе бо́льшую часть эмоционального груза всех прихожанок, у которых часто опускались руки и которым было одиноко и страшно – особенно, когда они получали известия о том, что их близкие попали в плен или погибли в бою.

Гермина призывала их уповать на Бога и не опускать рук и сама старалась поступать так же³⁰.

Даже когда после начала войны приход стал меньше в размерах, разногласия среди его членов продолжились, как бы Алоис ни старался избегать обсуждения на собраниях политических вопросов. Однажды в начале одного из церковных собраний гость из Германии вознес молитву за Адольфа Гитлера. «Брат, – сказал Алоис после того, как тот закончил молиться, – здесь мы не молимся за Гитлера».

Поскольку в небольшом приходе были члены и сторонники нацистской партии, Алоису часто приходилось быть более осмотрительным в отношении того, что он говорит. Осведомители и шпионы, готовые донести на него и его семью, могли быть где угодно. Хотя они с Герминой верили в принцип почитания законов страны, иногда делать это было больно³¹.

Двое прихожан, Ольга Вейс и ее взрослый сын Эгон, были новообращенными из числа евреев. Они каждую неделю делились в приходе своими музыкальными талантами. Но после вторжения нацистов в Австрию, семья Вейсов поняла, что им придется покинуть страну или подвергнуться риску стать жертвами беспощадного антисемитизма, исповедуемого нацистским режимом. Хотя их семья больше не практиковала иудаизм, из-за их происхождения нацисты считали их «в расовом отношении евреями».

Через несколько месяцев после того, как Германия аннексировала Австрию, Вейсы направили Первому Президентству и бывшим миссионерам, которых знали, срочные письма в надежде найти кого-то, кто мог бы помочь им и некоторым их родственникам эмигрировать в США. «Ситуация для евреев сложилась ужасно, – писал Эгон. – Нам нужно выбраться отсюда»³².

Подобно многим людям по всему миру, Президент Грант получал противоречивые сведения о враждебности Гитлера в отношении евреев и степени опасности, с которой они сталкивались в Германии. Пророк публично и в частном порядке осуждал такой антисемитизм³³. И все-таки руководители Церкви не могли помочь семье Вейсов или каким-либо другим европейцам перебраться в США. По законодательству США, которое они соблюдали, религиозные организации больше не могли оказывать финансовую поддержку иммигрантам, и в течение многих лет Церковь отклоняла все запросы о предоставлении такой помощи³⁴. В связи с эскалацией войны в Европе Первое Президентство часто недоумевало, почему правительство США не позволяет им помогать переселяющимся беженцам. Когда Президент Грант и его советники получали письма, подобные письму Эгона, они могли лишь выразить свое сочувствие, иногда рекомендуя организации, которые, как они надеялись, могли им помочь³⁵.

В сентябре 1941 года Эгон и Ольга все еще находились в Вене. В то время нацисты потребовали от всех австрийских евреев носить желтую звезду Давида на одежде, чтобы их можно было легко распознать. Узнав, что на собрания в небольшом приходе в Вене приходят евреи, представители нацистской партии приказали Алоису запретить им это делать. Если он откажется, Святых выгонят из их дома собраний.

Алоис решил, что ему придется подчиниться этому требованию. Раздираемый противоречиями и полный сожаления, он встретился с Вейсами и сказал им, что они больше не могут посещать собрания. Но он и другие прихожане продолжили исправно навещать их семью, пока однажды Ольга и Эгон не исчезли бесследно³⁶.