Глава 11
В любой другой стране
В начале октября 1968 года пошел второй год обучения Исабель Сантаны в школе Benemérito de las Américas. В этом церковном учебном заведении уже обучалось 1200 человек – вдвое больше, чем когда Исабель только туда приехала. На его территории появились новый актовый/спортивный зал, небольшой продуктовый магазин, два здания с мастерскими, центр для мероприятий и еще 35 жилых коттеджей. Когда ранее в том году в Мехико прибыл президент Н. Элдон Тэннер, чтобы посвятить новые здания, туда также приехал Табернакальный хор, чтобы выступить на церемонии.
Исабель и ее младшая сестра Ильда быстро привыкли к школьной жизни. Исабель по своей природе была застенчива, но отказывалась позволять застенчивости вставать на пути ее образования. У нее появилась близкая подруга, она научилась справляться с культурными различиями и старалась разговаривать с незнакомцами.
Она также зарекомендовала себя как прилежную ученицу. Исабель регулярно обращалась за советами к учителям и администраторам школы. Один из ее наставников, Эфраин Вийялобос, в юности учился в церковных школах в Мексике, прежде чем начать изучать агрономию в Университете имени Бригама Янга. У него было хорошее чувство юмора, и Исабель, а также другие студенты в Benemérito считали его за своего. Находясь далеко от дома, они смотрели на него как на учителя, ориентир и непререкаемый авторитет.
Другим учителем, который вдохновлял ее, была Леонора Эстер Гармендиа, которая преподавала в школе физику и математику. Когда Исабель только начала там учиться, Леонора попросила учеников поднять руку, если им нравится математика. Многие из них подняли руку. Она спросила, кому этот предмет не нравится. Исабель подняла руку.
«Почему он тебе не нравится?» – спросила Леонора.
«Потому что я его не понимаю», – ответила Исабель.
«Ты поймешь его здесь».
Учиться в классе Леоноры было непросто. Но иногда она давала классу задание, а затем просила каждого ученика выйти к доске, чтобы вместе с ней решить математические задачи. Вскоре Исабель уже могла решать эти задачи в уме – то, чего она никогда от себя не ожидала.
Подобно многим своим одноклассникам, Исабель совмещала учебу с работой. Церковь покрывала бóльшую часть затрат на обучение, чтобы плата для студентов была слишком высокой. Для оплаты всего остального некоторые студенты убирались в зданиях или работали на школьной молочной ферме. Исабель нашла работу в качестве телефонистки в школе. Она часами сидела в крохотной кабинке и с помощью коммутатора со штекерами и цифрами соединяла телефонных абонентов по всему студенческому городку. Работа была довольно простой, и она часто брала с собой книгу, чтобы скоротать время.
В тот период студенты университетов по всему миру протестовали против своих правительств. Многие студенты в Мехико выходили на демонстрации в поддержку большей экономической и политической справедливости. Они также выступали против влияния США на руководителей Мексики. Студенты считали, что Холодная война между США и Советским Союзом была возможностью для могущественных держав проявлять господство над небольшими и более уязвимыми соседями.
Ситуацию осложняло то, что Мехико готовился к проведению летних Олимпийских игр – первых, когда-либо проводившихся в Латинской Америке. Напряженность достигла пика 2 октября 1968 года, за десять дней до начала Олимпийских игр, когда мексиканские вооруженные силы обстреляли демонстрантов на площади в районе Тлателолько в Мехико, убив почти пятьдесят человек. В последовавшие за этим недели власти арестовали лидеров студенческого движения, тогда как само правительство и СМИ пытались преуменьшить масштабы жестокости в ходе расправы в Тлателолько.
Школа Benemérito находилась недалеко от того места, где произошло это массовое убийство, и, узнав о случившемся, Исабель сильно горевала, но, поскольку большинство учеников и учителей не принимали участия в политических протестах, в школе она чувствовала себя в безопасности,
но однажды в школу позвонил человек и угрожал угнать ее автобусы. Исабель была напугана, но не стала паниковать. «Кто это?» – спросила она.
Звонивший повесил трубку.
Не зная, как поступить, она вставила штекер в коммутатор и позвонила директору школы, Кениону Вагнеру.
«Исабель, – сказал он, – мы со всем разберемся».
Звонок оказался пустой угрозой, и Исабель была рада, что ничего плохого не произошло. Школа Benemérito стала ее оазисом, местом покоя, в котором она могла изучать Евангелие и получать образование.
Пока она была там, она знала, что находится в безопасности.
Утром 10 ноября 1968 года Генри Беркхардт присоединился к приблизительно 230 Святым для участия в конференции округа в Гёрлице, городке у восточной границы Германской Демократической Республики. Трехэтажное здание, в котором они собрались, разваливалось на глазах. Вокруг окон, где фасад уже обветшал, виднелся голый кирпич.
Но присутствовавшие там внезапно испытали чувство радости. На конференцию приехал Апостол Томас С. Монсон, удивив Святых. За те семь лет, что прошли с момента возведения Берлинской стены, у них было не так много возможностей встречаться с представителями Высшей власти Церкви.
Старейшина Монсон был недавно назначен курировать немецкоговорящие миссии, и Генри, будучи руководителем Церкви в ГДР, с нетерпением ждал возможности поработать с ним. В свои 41 год старейшина Монсон был лишь на несколько лет его старше, но он был Апостолом, и в глазах Генри это по-настоящему отличало его от других людей. Каким он будет? Поладят ли они?
Эти вопросы испарились почти сразу же, как только старейшина Монсон вошел в дом собраний. Он был довольно приземленным и приятным человеком. Он не говорил по-немецки, а Генри не знал английского, но они стали друзьями.
Конференция началась в 10 часов. Собравшиеся Святые улыбались, явно благодарные за присутствие на конференции старейшины Монсона. Некоторые из них, несомненно, были осведомителями – членами Церкви, которые информировали правительство о том, что говорят и делают другие Святые. Сам Генри считал, что в большинстве своем знает, кто эти люди, но не старался остановить их. По его мнению, лучше пусть правительство будет получать отчеты от осведомителей из числа Святых последних дней, которые сообщали о Церкви правду, чем из менее доброжелательных источников.
Однако его возмущали те многие ограничения, что были наложены на него и других жителей Восточной Германии. Руководя Церковью в этих условиях, он шесть дней в неделю продолжал находиться вдали от семьи, а ведь сейчас у них с Инге родился второй ребенок, мальчик по имени Тобиас. Каждый раз, когда ему приходилось иметь дело с представителями власти, – а это происходило довольно часто, – они старались убедить его в пользе коммунизма. Но он ее не видел. Размышляя об условиях в стране, а также системе, которая побуждала Святых доносить на других Святых, он спрашивал себя: «Как все это возможно?»
Было явно, что старейшину Монсона тоже волновали условия в ГДР. Когда он встал, чтобы обратиться к Святым в ходе конференции, его глаза наполнились слезами. Обуреваемый чувствами, он попытался говорить, но его голос дрогнул. Наконец он сказал: «Если вы будете преданны и верны заповедям Божьим, то все благословения, которыми наслаждается любой член Церкви в любой другой стране, будут вашими».
Для Генри и других собравшихся Святых это обещание старейшины Монсона было именно тем, на что все они надеялись, будучи членами Церкви. Но в ГДР слишком многое должно было измениться, чтобы эти слова стали реальностью. Когда руководители Церкви предложили организовать здесь кол, Генри отверг эту идею, обеспокоенный тем, что это привлечет ненужное внимание со стороны правительства. А поскольку в ГДР границы были закрыты, храмовые благословения были недосягаемы. Каждый раз, когда Святые обращались за разрешением поехать в храм в Швейцарии, правительство отклоняло такие запросы.
И все же зал был наполнен прекрасным духом. Старейшина Монсон благословил Святых, и они завершили собрание, пылко исполнив гимн:
Приблизительно в это же время в западноафриканской стране Гане Джозеф Уильям Билли Джонсон был уверен, что нашел истинное Евангелие Иисуса Христа. Четырьмя годами ранее его друг Фрэнк Менса подарил ему Книгу Мормона, а также другие книги и брошюры Святых последних дней. Как и в соседней Нигерии, в Гане не было прихода Церкви, и Фрэнк хотел это изменить.
«Я чувствую, что ты – тот, с кем мне надо работать», – сказал он Билли.
С тех пор они организовали четыре неофициальных прихода Святых последних дней в Аккре, столице Ганы, а также в ее окрестностях. Уже установив связь с Главным управлением Церкви, они знали о нежелании Церкви отправлять миссионеров в Западную Африку. Но ЛаМар Уильямс и другие призывали их изучать Евангелие и собираться вместе с единомышленниками по вере. Узнав, что Вирджиния Катлер, профессор из Университета имени Бригама Янга, находится в Аккре, чтобы приступить к преподаванию программы по домоводству в Университете Ганы, они начали еженедельно приглашать ее на занятия Воскресной школы.
Билли очень нравилось делиться Евангелием. Он работал в отрасли импорта-экспорта, но хотел уволиться и посвятить больше времени миссионерской работе. Его жена не разделяла его веру. «Эта Церковь слишком новая, – говорила она. – Я не хочу, чтобы ты уходил с работы».
Но Билли не терпелось начать проповедовать еще больше. «Внутри меня пылает что-то такое, чего я не могу скрыть», – отвечал он ей.
Религия всегда была важна для Билли. Его мама Матильда была преданной методисткой, которая привила ему веру в Бога и любовь к Его слову. В школе, пока другие ученики играли, Билли часто находил уединенное место, чтобы петь гимны и молиться. Один из его учителей заметил это и сказал ему, что когда-нибудь тот станет священником.
По мере того как Билли становился старше, его вера укреплялась благодаря удивительным снам и видениям. Вскоре после того как Фрэнк Менса познакомил его с восстановленным Евангелием, Билли увидел во время молитвы отверзшиеся небеса и сонмы Ангелов, трубящих в трубы и воспевающих хвалу Богу. «Джонсон, Джонсон, Джонсон, – обратился к нему голос. – Если ты возьмешь на себя Мою работу, как Я повелю тебе, Я благословлю тебя и твою страну».
Однако не все принимали Билли и Фрэнка или их веру. Одни говорили, что они следуют за ложной церковью. Другие обвиняли их в том, что они не верят в Иисуса Христа. Их слова ранили Билли. Задаваясь вопросом, не был ли он сбит с пути, он начал поститься. Три дня спустя он отправился в комнату у себя дома, в которой висели портреты Президентов Церкви. Он преклонил колени и стал молиться Богу, прося о помощи.
«Мне бы хотелось увидеть этих Пророков, – сказал он. – Я хочу, чтобы они наставили меня».
Той ночью Билли во сне явился Джозеф Смит и сказал: «Очень скоро миссионеры прибудут. Пророк Маккей думает о тебе».
Также к нему подошел другой человек, представившийся Бригамом Янгом. «Джонсон, мы с тобой, – сказал он. – Не падай духом». В течение той ночи Билли увидел каждого из Пророков последних дней вплоть до Джорджа Альберта Смита.
Желание Билли посвящать больше времени распространению Евангелия вскоре привело его к тому, что он уволился с работы и переехал в Кейп-Кост, город к юго-западу от Аккры, где планировал начать заниматься сельским хозяйством и организовать новый приход. Его жена не поддерживала его в этом решении, поэтому вместо того чтобы переехать со всей семьей, она развелась с Билли, оставив ему их четырех маленьких детей.
Билли был в отчаянии, но нашел поддержку в лице своей мамы Матильды. У нее были свои сомнения в отношении решения Билли оставить работу и переехать с семьей в Кейп-Кост, и она задавалась вопросом, сможет ли он добиться успеха в городе, в котором уже довольно много церквей. Но Билли был ее единственным живущим ребенком, и поскольку она зависела от него материально, она отправилась вместе с ним.
Теперь же Матильда разделяла веру своего сына. Когда Билли впервые рассказал ей о своих новых верованиях, она не восприняла их всерьез. Но видя, как эти верования меняли его и тех, кого он обучал, она поняла, что ее сын нашел что-то особенное. Когда Церковь пришла в Гану, Матильда поняла, что она и многие другие будут благословлены, и это знание придавало ей мужества.
Как только их семья обосновалась в Кейп-Косте, Матильда стала заботиться о детях Билли, пока тот занимался организацией своего нового прихода. Она также оказывала ему моральную поддержку и подбадривала, помогая, как могла, в укреплении его паствы.
«Какими бы ни были обстоятельства и что бы ни сулило будущее, – заявляла она, – я готова вести искреннюю борьбу за Церковь».
Выпустив совместный альбом со Стэном Бронсоном, участники хора из приюта Сонгъяк вскоре стали регулярно выступать на военных базах, а также в телевизионных американских и корейских передачах. Все, включая президента Южной Кореи и посла США, казалось, любили этот хор маленьких девочек.
Хван Гын Ок нравилось работать со Стэном и участниками хора. Участие в нем положительно влияло на девочек. Во-первых, для участия в хоре от них требовалось вовремя выполнять домашнюю работу. Но более того, Гын Ок была рада видеть, как благодаря пению девочки обретают чувство собственного достоинства. По мере того как группа становилась все популярнее, они со Стэном продолжали воодушевлять и нежно наставлять участниц хора на протяжении каждой репетиции, выступления и в ходе каждой записи.
Они хотели помогать девочкам из приюта как сейчас, так и в будущем. Находясь в отпуске годом ранее, Стэн поговорил с жителями своего родного города о том, чтобы купить каждой девочке на Рождество новое пальто или куклу. Затем он попросил своего друга, знавшего корейский, переодеться в Санту-Клауса, чтобы доставить подарки. Позднее он и Гын Ок решили попросить людей в США оказывать девочкам ежемесячную финансовую поддержку.
Как только Стэна демобилизовали, он создал в штате Юта некоммерческую организацию. Он также выступал на вечерах встреч, давал концерты и продавал альбомы, чтобы привлечь внимание к этим девочкам и их материальным потребностям. Однако прежде чем его организация могла начать функционировать в Южной Корее, ей было необходимо получить лицензию от правительства. Руководство Южной Кореи ограничило общественную деятельность иностранных организаций в стране. К счастью, Гын Ок смогла использовать популярность их музыкальной группы и свои связи в правительстве, чтобы получить лицензию для организации Стэна.
В процессе создания своей некоммерческой организации Стэн прочитал вдохновляющую книгу под названием Tender Apples [ Мягкие яблоки] о женщине–Святой последних дней, которая помогала детям из групп риска. Стэну и Гын Ок понравилось название, так что они связались с автором, которая согласилась позволить им назвать их организацию Tender Apples Foundation [Фонд мягких яблок]. Гын Ок переоборудовала одну из комнат своего двухэтажного дома в Сеуле в офис корейского подразделения их некоммерческой организации, и Стэн начал там работать, когда приезжал в Корею. Вскоре это же название – Tender Apples [Мягкие яблоки] – получила и музыкальная группа.
Однажды некоторые девочки, хихикая, принесли Стэну словарь. Благодаря выступлениям на собраниях Святых последних дней на американской военной базе, они знали, что Стэн является членом Церкви. Но как и большинство корейцев, они все еще мало что знали о Церкви или о ее учениях. Когда они посмотрели в словаре значение слова «мормон», там было сказано, что оно означает «странно ведущи[х] себя люд[ей]».
«Ну, – спросил Стэн девочек, – думаете, я странный?»
«О нет!» – ответили они.
«Думаете, мисс Хван странная?»
У девочек отвисла челюсть. Никто из них не знал, что их попечитель также является «мормонкой».
Стэн рассказал Гын Ок о произошедшем. Она знала, что это был лишь вопрос времени, прежде чем спонсоры приюта, принадлежавшие к протестантской церкви, узнают о ее членстве в Церкви, и приготовилась к их реакции.
И ей не пришлось долго ждать. Как только спонсоры узнали, что Гын Ок является Святой последних дней – и что некоторые девочки в приюте заинтересовались Церковью, – они поставили ее перед выбором. Она могла оставить либо Церковь, либо свою должность. Для Гын Ок это был очень простой выбор.
Она собрала вещи и уехала из приюта. Некоторые девочки старшего возраста, полюбившие Гын Ок, вскоре последовали за ней, взяв с собой те скромные пожитки, которые у них были. Когда они приехали к ней домой, она знала, что ей нужно будет найти какой-то способ позаботиться о них.
В штате Юта у Трумэна Мэдсена были одни лишь хорошие новости для своего комитета по исследованию истории происхождения Церкви. Все лето 1968 года историки присылали ему отчеты о своих исследовательских поездках на восток США. Благодаря финансированию со стороны Первого Президентства они смогли тщательно изучить фонды многих библиотек и архивов, найдя исторические документы и подтвердив важные даты и факты.
«Это было отличное лето!» – заявил Трумэн. Он был уверен, что теперь историки из числа Святых последних дней лучше подготовлены к тому, чтобы дать ответ на претензии Уэсли Уолтерса в отношении Первого видения.
Одно из их наиболее значимых открытий тем летом представляло собой убедительное доказательство того, что в 1820 году недалеко от дома Джозефа Смита действительно происходило религиозное оживление. Милтон Бэкмен, профессор истории и религии в Университете имени Бригама Янга, заметил, что Джозеф Смит описал эти религиозные волнения в общих чертах, не называя конкретных мест. Это привело Милтона к мысли, что Уэсли Уолтерс сосредоточился в своем исследовании лишь на Пальмире. Проведя несколько недель за анализом исторических документов в западной части штата Hью-Йорк, Милтон обнаружил, что в 1819 и 1820 годах по тому региону вокруг Пальмиры действительно пронесся «вихрь» религиозного пыла – как это и описывал Пророк Джозеф в своем повествовании о Первом видении от 1838 года.
В течение последующих нескольких месяцев Трумэн и другие историки трудились над написанием статей, посвященных их находкам. Он хотел опубликовать все исследование полностью в выпуске BYU Studies, академическом журнале, издаваемом Университетом имени Бригама Янга.
В то же время Хью Нибли продолжал изучать фрагменты папируса из Метрополитен-музея. Когда Церковь получила эти артефакты, многие жаждали узнать, что из них можно было выяснить о Книге Авраама и ее переводе. Все-таки некоторые более века подвергали сомнению толкование Джозефом Смитом трех «факсимиле», опубликованных вместе с Книгой Авраама. Эти факсимиле рисунков, найденных на папирусах, были почти идентичны изображениям, которые можно было увидеть на обыкновенных египетских похоронных свитках, не имевших, казалось, ничего общего с Авраамом или его эпохой.
Более ранние анализы и переводы этих фрагментов подтверждали, что это погребальные тексты, относящиеся к периоду после времен Авраама, и ни Церковь, ни Хью не старались опровергнуть эту находку. И все-таки Хью считал, что дальнейшее изучение может дать большее представление об этом папирусе и переводе, выполненном Пророком. Между 1968 и 1969 годами он написал более десяти статей, в которых на основании своих знаний о древних культурах и языках выдвинул несколько теорий о Книге Авраама и ее связи с древнеегипетской религией и культурой. Например, он отметил, что одно из наиболее убедительных доказательств подлинности Книги Авраама состоит в ее сходстве с другими древними храмовыми текстами и тысячелетними традициями, связанными с Авраамом, – такими, что Джозеф Смит вряд ли мог что-либо о них знать. В своих статьях Хью также свидетельствовал о содержащихся в книге глубоких размышлениях о священстве, храмовых таинствах и плане спасения.
Весной 1969 года исследование, проводившееся комитетом Трумэна, было опубликовано в журнале BYU Studies. В том выпуске были представлены новейшие сведения о Первом видении и приводились убедительные исторические данные в поддержку свидетельства Джозефа Смита. Леонард Аррингтон и Джеймс Аллен, два члена комитета, кратко изложили суть имеющихся статей и книг, изданных на тему начального периода истории Церкви. Милтон Бэкмен написал статью о своем исследовании религиозной активности вокруг Пальмиры, а Дин Джесси, архивариус в офисе историка Церкви, подготовил статью об описаниях Первого видения Джозефа Смита. Другие статьи также были на схожие темы. Трумэн считал, что, помимо своей ценности в плане защиты веры, эти очерки демонстрируют ценность того процесса, когда Святые трудятся вместе с целью обретения более полного понимания истории Восстановления. Он заметил, что во владении членов Церкви были письма, дневники и другие документы, которые могут иметь огромную значимость для историков.
«Существуют жизненно важные задачи собирания, исследования и толкования, которые поистине необъятны для одного ума, или даже для ста умов, – написал он в предисловии к этому выпуску журнала BYU Studies. – Требуется участие всех нас».
Тем временем в Германской Демократической Республике Генри Беркхардт курировал внедрение некоторых изменений, касающихся вверенных его заботе Святых. После визита старейшины Монсона в Гёрлиц Первое Президентство объявило о создании в Дрездене, крупном городе в ГДР, миссии и призвало Генри быть ее президентом. Вскоре после этого старейшина Монсон вернулся в страну, чтобы организовать миссию, посвятить Генри в чин первосвященника и рукоположить его в новом призвании.
Жену Генри, Инге, призвали служить вместе с ним. С того времени как старейшина Монсон познакомился с семьей Беркхардтов, ему не давала покоя мысль, что они видятся лишь несколько часов в неделю. «То, что вы делаете, неверно», – сказал он Генри. Теперь Инге, будучи также руководителем миссии, регулярно сопровождала его в поездках по стране и время от времени выполняла обязанности в офисе миссии.
Однако, если Генри считал, что может столкнуться с проблемами, то путешествовал в одиночку. Правительство все еще следило за деятельностью Святых, но после того как Генри, гражданин Восточной Германии, был призван в качестве президента миссии, стало относиться к Церкви с меньшим подозрением. До тех пор пока Святые не будут проводить незапланированные собрания, печатать или копировать с помощью мимеографа любые церковные материалы или действовать неосмотрительно, власти не будут их трогать. Они могли свободно проводить причастные собрания, заниматься домашним обучением и собираться на занятия Общества милосердия, Воскресной школы, священства и Первоначального общества.
Генри старался быть осторожным. Многие Святые в стране боялись потерять связь с остальной Церковью, и им очень хотелось иметь побольше печатных церковных материалов. Иногда правительство позволяло Святым импортировать большое количество печатных изданий, таких как книги гимнов и Священные Писания. Но обычно членам Церкви приходилось обходиться тем, что у них было. Чтобы удовлетворять ограничениям в отношении печати церковных материалов и их копирования с помощью мимеографа, Генри заручился поддержкой пользующихся доверием добровольцев, которые копировали пособия с помощью печатных машинок и копировальной бумаги.
Это не являлось нарушением закона, и поэтому Генри чувствовал себя оправданным, производя и распространяя эти пособия. Но эта деятельность все же тревожила его. Законы, ограничивавшие свободу вероисповедания не всегда были зафиксированы в письменном виде или одинаково применялись по всей стране. Генри слишком хорошо знал, что офицерам Штази не нужна причина, чтобы арестовать его. Если его с иностранными церковными пособиями встретит другой офицер, Генри с легкостью попадет в большие неприятности.
Хотя условия в стране не были идеальными, Церковь продолжала функционировать. В 1968 году удивительным образом крестилось 47 человек. В то время, когда старейшина Монсон организовал Дрезденскую миссию, в Восточной Германии в 47 небольших приходах и семи округах насчитывался 4641 Святой. Члены Церкви посещали собрания, занимались домашним обучением и по возможности проводили церковные мероприятия. Они даже провели «Генеалогическую неделю» и предоставили для храмовой работы 14 000 имен.
Размышляя над своим новым призванием, Генри посвятил себя и свою семью выполнению всего того, что оно требовало. «Теперь это должна быть наша задача – трудиться со всей нашей мощью, чтобы созидать Церковь, – записал Генри в дневнике. – Вместе с Инге я надеюсь справиться со всеми делами и также преодолеть свои собственные слабости».