Глава 3
Отличный бой
С понедельника по субботу в семь часов утра Мосесе Мути и другие миссионеры встречались на строительном участке церкви на Ниуэ. В марте 1957 года на остров вместе с семьей и двумя другими миссионерами с Тонга прибыл старейшина Арчи Коттл, строительный инспектор из Огдена, штат Юта, США, чтобы начать строительство новых дома собраний и дома миссии. И вот наконец первое постоянное здание церкви обретало форму, расположившись под россыпью пальм.
Мосесе нравилось работать на острове. Он и еще один миссионер из Тонга возводили каменную кладку наружных стен дома собраний. Миссионеры обнаружили, что получить помощь со строительством от местных мужчин может быть непросто, поскольку они должны были выполнять и другую тяжелую работу на острове. Но группа самоотверженных пожилых женщин регулярно помогала им, таская песок или выполняя другие поручения на участке.
Президент округа Чак Вудворт в глубине души жаловался на то, что строительство дома собраний идет так медленно. И Мосесе не мог его в этом винить. Чак не был призван в качестве трудящегося миссионера, но недостаточное количество рабочих из числа добровольцев на Ниуэ означало, что ему нужно было уделять больше времени строительству и меньше времени духовному благополучию Святых в своем округе.
Мосесе всегда призывал Чака быть более терпеливым. «Они хорошие люди, – напомнил он ему однажды. – Они дети Господа. Я не смотрю на их недостатки. Давайте будем искать в них их сильные стороны и концентрироваться на их сильных сторонах».
Кроме того, строительство дома собраний было непростым делом для малоквалифицированных работников. Мужчинам приходилось дробить кораллы, копать котлованы для закладки фундаментов, заливать бетон и готовить раствор – и всё вручную. Это часто приводило к появлению мозолей, порезов и других травм. А иногда людям просто нужно было проникнуться духом осуществляемого служения.
Чтобы проиллюстрировать этот тезис, Мосесе рассказал Чаку о своем опыте строительства колледжа «Лиахона» в качестве трудящегося миссионера. «Мы начали строительство колледжа «Лиахона» впятером и трудились в течение года, прежде чем нам стали помогать, – сказал он. – Когда мы его строили, мы делали это со взглядом, устремленным на будущие поколения».
Мосесе также был терпелив с Чаком. Они с Салавией провели много вечеров, общаясь и советуясь с этим миссионером, и он стал для них как сын. Чак даже начал называть их «papá» и «mamá». Его собственный отец ушел из семьи, оставив мать Чака одну с шестью детьми. Молодой человек держал в себе много гнева и боли и был благодарен за Мосесе в своей жизни.
«Он по-настоящему знает, что такое вера и служение, – писал Чак. – Он научил меня тому, на что у меня самого ушли бы годы».
И все же время от времени Чаку очень хотелось послужить где-то еще. Однажды он узнал, что в колледже «Лиахона» решили организовать команду по боксу, и увидел в этом возможность для перемен. До своей миссии он был профессиональным боксером. А что если он попросит президента миссии перевести его на Тонга, чтобы он мог закончить свою миссию в качестве учителя и тренера по боксу в том колледже? Все-таки в нем периодически трудились миссионеры.
Мосесе был против этой идеи. Проведя более года рядом с Чаком, когда они вместе трудились и обучали, он считал, что Бог неспроста послал на Ниуэ этого молодого человека. Если какая-то задача оказывалась особенно трудной, Чак удваивал свои усилия и брал на себя еще больший объем работы. А когда Чак узнал, что Мосесе и Салавия постились, чтобы у них была возможность накормить миссионеров и других работников, он скромно решил съесть как можно меньше, чтобы осталось достаточно еды для них самих.
В июне 1957 года, во время одной из бесед с Чаком, Мосесе и Салавия упомянули, как сильно им хочется поехать в храм. Они знали, что строительство храма в Новой Зеландии близится к завершению, но поездка туда все еще была для них слишком дорогой.
Их слова тронули Чака, и его желание завершить свою миссию в колледже «Лиахона» больше не казалось ему таким важным. Что если после своей миссии он отправится в Новую Зеландию и вызовет там на бой за денежный приз чемпиона по боксу – достаточно крупное событие, чтобы заработать столько денег, сколько нужно семье Мути, чтобы поехать в новый храм? Это было меньшее, что он мог сделать после всего, что они сделали для него.
Четыре дня спустя он написал Джонни Петерсону, своему менеджеру в США, и попросил его выслать ему на Ниуэ боксерское снаряжение.
Приблизительно в это же время Южная Дальневосточная миссия остро нуждалась в новом миссионере. Одна из четырех девушек, служивших в Гонконге, буквально недавно вернулась в США по состоянию здоровья, из-за чего в миссии образовалось внеочередное вакантное место. Президент Грант Хитон знал, что оставшимся сестрам немедленно требуется помощь и поэтому призвал Нору Кут в качестве местного миссионера полного дня.
За последние два года Нора стала незаменимой частью миссии. По прибытию в Гонконг Хитоны поручили ей связаться со всеми Святыми в том регионе, и офис миссии стал дня нее вторым домом. Иногда она сидела с детьми Хитонов. В других случаях она учила миссионеров кантонскому и северокитайскому диалектам. Вместе с Луаной Хитон она проводила уроки по библейским историям на Воскресной школе для детей в городе.
Нора с готовностью приняла призвание служить на миссии. На краткосрочной миссии в Гонконге также служил другой местный Святой, старейшина по имени Ли Най Кен, и президент Хитон загорелся идеей призвать еще больше местных Святых в качестве миссионеров. Миссионерам из Северной Америки часто было трудно выучить китайский язык и освоиться в местной культуре. Многие горожане с подозрением относились к иностранцам и иногда путали старейшин с официальными представителями правительства США.
Однако Нора и другие Святые из числа китайцев уже имели представление о местной культуре, и им не нужно было переживать насчет языкового барьера. Также часто им было проще общаться с теми, кого они обучали. Нора, как беженка из континентального Китая, знала, каково это – начинать жизнь с нуля в многолюдном городе, где жилье и работа были в дефиците.
Многие члены Церкви и потенциальные Святые в Гонконге были беженцами, и президент Хитон искал способы позаботиться об их духовном благополучии. В 1952 году Церковь представила семь уроков, или бесед, чтобы помогать будущим обращенным готовиться к членству в Церкви. Учитывая местные потребности, президент Хитон и его миссионеры разработали семнадцать Евангельских уроков с целью заинтересовать многих жителей Гонконга, которые не были христианами или у которых было лишь самое общее представление о христианских верованиях. В этих уроках рассматривались такие темы, как Божество, Искупление Иисуса Христа, первые принципы и таинства Евангелия и Восстановление. После крещения новообращенные проходили дополнительные двадцать уроков, предназначавшиеся для новых членов Церкви.
Ночью перед тем, как Нору должны были рукоположить в качестве миссионера, ей приснился очень реалистичный сон. Она стояла на оживленной улице, вокруг царили хаос и смятение, и тут вдруг она заметила красивое здание. Она зашла внутрь и сразу же ощутила тишину и покой. Люди в здании были одеты в белое, и Нора узнала в некоторых из них миссионеров, которые в то время служили в Гонконге.
Прибыв на следующий день в дом миссии, Нора рассказала о своем сне миссионерам. Они были изумлены. Откуда она могла знать, как выглядит храм? Она никогда не бывала в нем.
Боксерское снаряжение Чака Вудворта прибыло на Ниуэ в октябре 1957 года, и вся семья Мути стала с радостью помогать ему с тренировками. Салавия сделала для него из мешков из-под картошки боксерскую грушу, а Мосесе при необходимости помогал ее чинить. Однако из-за такого большого количества обязанностей на острове, связанных с миссией, ни Чак, ни их семья не могли уделять много времени тренировкам. Иногда Чак вставал в пять часов утра на пробежку. Поскольку на улице еще было темно, 16-летний сын семьи Мути, Паула, ехал за ним на мотоцикле, освещая фарой дорогу.
К счастью, Чак был в неплохой для боксера форме. Измельчение кораллов в течение прошлого года помогло ему не потерять физическую силу. Он также провел несколько показательных боев на острове, чтобы собрать деньги на строительство дома собраний. Но будут ли достаточны нерегулярные тренировки?
До своей миссии Чак часами занимался в спортзале, готовясь к боям за денежные призы в западной части США и Канаде. В большинстве поединков он выступал против других второразрядных профессиональными боксеров, но он также выходил на ринг и против боксеров мирового уровня, таких как Эззард Чарльз и Рекс Лейн.
Бой против Рекса, знаменитого тяжеловеса–Святого последних дней, был самым трудным в карьере Чака. Рекс был уже не в лучшей форме, но он был на 11 килограммов тяжелее Чака. Осыпая Чака свирепыми и безостановочными ударами, он прижимал его к канатам ринга в течение всех десяти жестоких раундов. Чак устоял на ногах, но судьи отдали победу Рексу.
«Вудворт, – сообщила одна местная газета, – оказался недостаточно силен».
В декабре на Ниуэ пришли известия о том, что боксерская ассоциация в Новой Зеландии анонсировала бой Чака против Китионе Лаве, известного как «Торпеда из Тонга». Как и Рекс Лейн, Китионе был звероподобным боксером, который пользовался своими размерами и силой, чтобы наказывать соперников. В бою против одного из лучших тяжеловесов мира Китионе одержал победу нокаутом во втором раунде.
Чак был освобожден от призвания миссионера в начале января 1958 года вскоре после того, как он и другие старейшины закончили класть крышу на новом доме собраний. Салавия написала ему прощальное письмо, заверив его в любви и неизменной поддержке ее семьи. «Мой мальчик, старайся изо всех сил, – сказала она ему. – Не падай духом, и ты восторжествуешь. Когда твоя сила будет дополняться нашими молитвами, нет ничего, что сможет помешать тебе. Мы надеемся на Бога, чтобы Он помог тебе».
Бой был запланирован на 27 февраля 1958 года. Весь тот день Мосесе, Салавия и их дети постились и молились за Чака. Когда наступил вечер, они собрались в доме собраний вместе с несколькими десятками других членов Церкви и друзей, чтобы послушать трансляцию боя по радио. Поскольку она велась на английском языке, Мосесе переводил ее на ниуэанский.
Посмотреть бой, проводившийся на стадионе Carlaw Park в Окленде, Новая Зеландия, пришло рекордное количество зрителей. Шансы Чака на победу были невелики. Китионе был на девять килограммов тяжелее, и за несколько дней до боя Чак услышал, как Китионе назвал его «воробушком», который не выстоит и раунда против него.
Как только прозвучал гонг, Китионе пошел в атаку на Чака. «Это будет бойня», – со вздохом произнес кто-то в толпе.
Чак увернулся и нанес несколько встречных безрезультатных ударов. Китионе ответил серией резких ударов, попав Чаку в голову и торс. Затем Китионе решил попробовать нокаутировать соперника. Он занес руку и обрушил на него мощный хук слева. Чак сделал шаг назад, и перчатка Китионе попала ему прямо в подбородок. От этого удара Чак отлетел на канаты. На какое-то мгновение все вокруг потемнело.
Чак инстинктивно ухватился за Китионе и держался так, пока мир вокруг поплыл. Судья попытался разнять их, но раздался гонг. Раунд закончился.
Пока Чак ожидал в своем углу ринга, его голова прояснилась. Когда начался следующий раунд, он вышел в центр ринга с новыми силами. Китионе встретил его серией быстрых выпадов, готовый нанести последний сокрушительный удар, но Чак был быстр и изворотлив. Он кружил вокруг соперника, избегая углов ринга и нанося ему удар за ударом. Торпеда не мог за ним угнаться. С каждым новым раундом Чак чувствовал, что становится сильнее. Он слышал, как толпа подбадривает его по мере того, как он набирал все больше очков.
Бой закончился спустя двенадцать раундов, и судьи отдали победу Чаку. Китионе достойно принял поражение. «Мне понравился этот бой, – сказал он. – Этот Вудворт – хороший, быстрый боксер и отличный парень».
На следующий день Мосесе направил Чаку телеграмму. «Спасибо за отличный бой; и за то, что одержал победу», – говорилось в ней. Чак ответил переводом суммы денег, которой должно было хватить на то, чтобы прокормить всю семью до конца их миссии и оплатить поездку их двоих в храм в Новой Зеландии.
Несколько месяцев спустя, по другую сторону земного шара, полиция в Германской Демократической Республике арестовала 27-летнего Генри Беркхардта. Он возвращался в восточную, подконтрольную странам социалистического лагеря часть Берлина после встречи в западной части города с Бертисом Роббинсом, президентом Германской Северной миссии Церкви. Хотя законом не запрещалось ездить в Западный Берлин – район, находившийся под контролем Великобритании, Франции и США, – частые поездки (как это было в случае с Генри) вызывали подозрения.
Прошло почти десять лет с тех пор, как Германия разделилась на Федеративную Республику Германии (ФРГ), или Западную Германию, и Германскую Демократическую Республику (ГДР), или Восточную Германию. Обе страны продолжили играть ключевую роль в Холодной войне между США, Советским Союзом и их союзниками. Располагавшийся в глубине территории ГДР, Западный Берлин стал символом противостояния коммунистической идеологии. Тем временем ГДР стала одной из нескольких стран в Центральной и Восточной Европе, находящихся под влиянием Советского Союза.
Конкурируя за мировое господство, эти соперничающие державы состязались в разработке все более мощного оружия и новейших технологий. Доверие между противоборствующими странами было в дефиците. Любой мог тайком передавать секреты врагу.
Генри не оказал никакого сопротивления, когда полиция задержала его и отвезла в отделение в Кёнигс-Вустерхаузене, городке недалеко от Восточного Берлина. Штази, тайная полиция ГДР, уже какое-то время следило за ним и его семьей. В рамках своего нового призвания в качестве первого советника в президентстве миссии он поддерживал регулярный контакт с президентом Роббинсом и другими американскими руководителями Церкви. И это, наряду с его частыми визитами в Западный Берлин, сделало его предполагаемым врагом государства.
Никаким врагом он, безусловно, не был. После запечатывания в храме в Швейцарии в ноябре 1955 года Генри и его жена Инге вернулись в ГДР и подчинились множественным ограничениям, налагаемым государством на верующих. В стране не было иностранных миссионеров или руководителей, и Генри не мог напрямую контактировать с официальными лицами Церкви в Солт-Лейк-Сити. Прежде чем он и другие Святые могли выступить на причастных собраниях, они должны были предоставить свои выступления чиновникам на проверку.
Роль самого высокопоставленного руководителя Церкви в ГДР занимала бóльшую часть жизни Генри. Он видел Инге и их новорожденную дочку Хайке только во время своих непродолжительных визитов домой. Все остальное время он ездил по миссии, заботясь о пяти тысячах Святых в 45 небольших приходах по всей стране.
Когда тот или иной член Церкви осуждал правительство, призывал кого-то эмигрировать в США или был не в состоянии выплатить долг, Генри считался причастным к этому. Двумя годами ранее, когда полиция попыталась помешать местным миссионерам посетить другого члена Церкви, он подал в правительство формальную жалобу, напомнив о правах миссионеров и попросив о «более эффективном сотрудничестве» со стороны полиции. Он был подчеркнуто вежлив и дипломатичен с представителями власти, и это обычно оборачивалось ему на пользу.
Генри провел на допросе в отделении полиции в Кёнигс-Вустерхаузене целую ночь. В его машине было несколько подарков от президента Роббинса и материалы для Восточногерманского офиса Церкви. Увидев их, полиция обвинила Генри в нарушении запрета на получение гражданами ГДР пожертвований от иностранных организаций. По их словам, он совершил «нарушение правил экономического регулирования».
Генри никогда не слышал об этом запрете. Он сказал дознавателям, что каждый месяц ездит в Западный Берлин. «Единственная цель моей встречи с господином Роббинсом, – объяснил он, – состояла в том, чтобы обсудить с ним религиозную деятельность, а также соответствующие финансовые вопросы».
Подарки от президента миссии не были чем-то необычным. «Я получал подарки в подобной форме или в форме медикаментов на каждом из наших ежемесячных собраний, – сообщил Генри. – Мы также получаем посылки по почте, направляемые в наш офис в Дрездене и из-за границы».
Полиция конфисковала подарки, обыскала портфель Генри и бегло просмотрела некоторые отчеты миссии, которые были у него. Не найдя ничего подозрительного, они приказали Генри прочитать, одобрить и подписать официальный отчет о его встрече с президентом Роббинсом. К тому времени был уже пятый час утра. Позднее тем днем его наконец освободили из-под стражи.
Арест Генри мог привести к более тяжким последствиям. Когда полиция задержала миссионера из Восточной Германии с экземпляром Der Stern, церковного журнала на немецком языке, его на девять месяцев посадили в тюрьму. Генри и другие старались помогать старейшине не падать духом, но они мало что могли сделать. Он признался в том, что у него был этот журнал, и представители власти – по крайней мере в его случае – были непреклонны.
Такие стычки с полицией меняли Генри. Он больше не испытывал страха, имея дело с представителями власти, особенно когда он или другие Святые не делали ничего плохого. Каждый день было необходимо идти на те или иные риски ради Евангелия, и это становилось нормой.
Он привык к чувству, будто находишься одной ногой в тюрьме.
Утром 12 апреля 1958 года Мосесе и Салавия Мути впервые увидели храм в Новой Зеландии. Он стоял на вершине зеленого холма, с которого открывался вид на обширную речную долину, что в 120 километрах к югу от Окленда. Внешний облик его был довольно простым и современным, как у храма в Швейцарии. У него были окрашенные в белый цвет стены из железобетона и один шпиль, более 45 метров высотой.
Супруги Мути прибыли в Новую Зеландию как раз к началу дней открытых дверей. Тысячи и тысячи людей со всей Новой Зеландии, Австралии и островов Тихого океана стремились увидеть храм, так что Мосесе и Салавии пришлось ждать около полутора часов, прежде чем они смогли принять участие в экскурсии.
Зайдя внутрь, они стали восторгаться красотой храма, в должной мере осознавая те невероятные жертвы, на которые приходилось идти местным Святым. Как и дом собраний на Ниуэ, а также растущее число церковных зданий по всей Океании, этот храм был построен по большей части трудящимися миссионерами. Эти работники приехали туда вместе со своими семьями, чтобы построить не только храм, но и прилегающий университетский городок церковного колледжа в Новой Зеландии, нового высшего учебного заведения, управляемого Церковью.
На следующий день после экскурсии по храму Мосесе пригласили выступить на причастном собрании тонганских Святых в той местности. Подходя к кафедре, он подумал об обещании, данном ему Джорджом Альбертом Смитом 20 лет назад, который сказал, что Мосесе посетит храм без каких-либо затрат со своей стороны. Мосесе не говорил Чаку Вудворту об этом обещании. Оплатив поездку супругов Мути в храм, этот молодой человек невольно исполнил пророчество.
«Я человек, который свидетельствует о словах, изреченных Пророком последних дней, – сказал Мосесе собравшимся. – Я знаю, что Джордж Альберт Смит – истинный Пророк Бога, ибо мы с моей женой стали подтверждением его слов». Затем он рассказал о жертве Чака ради семьи Мути. «Сегодня вечером мы здесь благодаря неугасимой любви этого человека, – свидетельствовал он. – Мы никогда не забудем ее в нашей жизни, что бы ни случилось».
Неделю спустя в Новую Зеландию прибыл Президент Дэвид О. Маккей, который посвятил храм. Это здание стало исполнением пророчества, сделанного им почти сорока годами ранее, когда он посетил Новую Зеландию в рамках своей первой Апостольской миссии по всему миру. В то время он сказал группе Святых из числа маори, что когда-нибудь у них будет храм. Это выступление переводил Стюарт Меа, который совсем недавно закончил перевод таинства облечения на язык маори.
Произнося молитву посвящения храма, Президент Маккей воздал должное трудящимся миссионерам и другим Святым, посвятившим всё строительству храма и других церковных зданий. «Пусть же каждый участник обретет духовное утешение и многократное процветание, – молился он. – Пусть же они будут уверены в благодарности тысяч, а, может, и миллионов по другую сторону, для кого двери темницы могут теперь открыться и кому может быть провозглашено избавление».
Через несколько дней Мосесе и Салавия были облечены и запечатаны на время и на вечность. Находясь в храме, Мосесе ощущал величественное присутствие Бога. «Как же я могу не любить моего Отца на Небесах и Его Сына, Иисуса Христа, всем, что имею, когда я знаю, что Они были рядом со мной в храме?» – сказал он после. Это помогло ему по-новому взглянуть на вечный план Бога.
«Все, что я делал и делаю в Церкви, – всё это указывает на храм, – осознал он. – Это единственное святое место, в котором семейная организация может быть объединена и может оставаться неразделимой навечно».