Глава 25
Ради Евангелия
14 июня 1989 года, возвращаясь в свою квартиру в Кофоридуа, Гана, напарницы по миссии Элис Джонсон и Гетти Брима заметили на себе пристальные взгляды людей вокруг. «Почему все на нас смотрят?» – полюбопытствовала вслух Гетти.
«Мы прекрасно выглядим», – сказала Элис. Парикмахер, которую они обучали, только что сделала им укладку. Конечно, на них будут пристально смотреть.
Однако, когда Элис и Гетти пришли домой, хозяин квартиры сказал им, что им нужно немедленно найти отца и мачеху Элис, которые тоже служили в качестве миссионеров в Кофоридуа.
Элис была дочерью Билли Джонсона, чья приверженность проповедованию восстановленного Евангелия способствовала учреждению Церкви в Гане. Он был среди первых крестившихся, когда миссионеры прибыли в страну в конце 1978 года. Затем он получил священство, стал первым президентом небольшого прихода в Гане и впоследствии служил в качестве президента округа. Теперь, десятилетие спустя, в Гане было около шести тысяч Святых последних дней. Билли и его жене, как миссионерам, было поручено помогать Святым, которые больше не посещали церковные собрания.
Элис и Гетти пошли в дом миссии в городе, где и нашли Джонсонов. Отец Элис спокойно объяснил им и другим миссионерам, что правительство Ганы запретило – по неизвестным причинам – любую деятельность Церкви в стране. Некоторые другие христианские церкви также были лишены права проводить собрания.
«Мне нужно, чтобы вы все сняли свои именные таблички», – сказал Билли. Новости о запрете уже прозвучали по радио, что объяснило пристальные взгляды такого большого количества людей, которые были направлены на Элис и Гетти. «Вам следует отправиться к себе в квартиру и быстро собрать вещи, – дал указание Билли. – Завтра утром мы должны быть в доме миссии в Аккре».
В детстве Элис всегда восхищалась тем, что ее отец был постоянно исполнен молитвы, а также его добротой и энтузиазмом по отношению к восстановленному Евангелию. На самом деле, именно его вера и готовность служить Богу вдохновили Элис поехать на миссию в 18 лет, что было разрешено в некоторых частях мира.
Теперь же, говоря об этом запрете со стороны правительства, он увещевал Элис и других миссионеров поститься и молиться о том, чтобы он был снят.
На следующее утро Элис и Гетти поехали в офис миссии в Аккре, который находился в 80 километрах к югу. Приехав, они нашли там десятки других миссионеров. Большинство из них были уроженцами Ганы, и лицо каждого из них было в слезах. Этот запрет застал каждого, даже президента миссии, врасплох. Местные вооруженные отряды граждан захватили дома собраний и другие церковные здания. Полицейские выгнали миссионеров из их квартир и конфисковали автомобили и велосипеды миссии, а вооруженная охрана заняла позиции на улице у дома миссии.
Гилберт Петрамало, президент миссии, сообщил всем, что все они будут освобождены от призвания. Только родители Элис останутся миссионерами полного дня, но будут действовать в этой роли в неофициальном качестве. Они продолжат служить Святым, но будут носить повседневную одежду и не будут использовать именные таблички.
После освобождения от призвания Элис уехала жить к подруге в Кейп-Кост. Она чувствовала себя потерянной и сбитой с толку. Такое резкое окончание миссии оставило ее в замешательстве относительно будущего. Казалось, все, что имело важное значение в ее жизни, внезапно прекратило существование.
После того как в Гане была запрещена любая деятельность Церкви, член Церкви по имени Уильям Аккуа жаждал получить больше информации. Все это время он постоянно читал местные газеты и слушал радио в надежде узнать больше об этой «заморозке», как вскоре стали называть запрет. Иногда он и другие Святые собирались вместе, чтобы свериться, чтó каждый из них узнал.
Находясь многие десятилетия под колониальным правлением, некоторые жители Ганы стали относиться с подозрением к чужакам, и также казалось, что местных чиновников беспокоил тот факт, что главный офис Церкви находится в США, а также ее явное процветающее состояние. Многие жители страны также посмотрели фильм, в котором Церковь выставлялась, как зловещая и аморальная организация, и он вселил в них страх перед Святыми. Ограничивая деятельность Церкви, правительство, по всей видимости, считало, что защищает граждан Ганы. Чиновники, казалось, не желали снимать этот запрет, пока не проведут тщательного расследования деятельности Святых.
Уильям жил в Кейп-Косте. Его жена Шарлотта была из семьи Андо-Кессонов, которые были одними из первых, кто поддерживал Билли Джонсона в его служении. Шарлотта познакомила Уильяма с восстановленным Евангелием в 1978 году, но он ждал больше года, прежде чем креститься. Он происходил из видной семьи в том регионе и в результате полученного в юности образования и опыта с недоверием относился к Богу. Его сердце начало смягчаться, когда Шарлотта познакомила его с Ридом и Наоми Клеггами, миссионерской парой в Кейп-Косте. Они были довольно терпеливы, пока он изучал Книгу Мормона и другую церковную литературу, давая ему возможность обрести свидетельство и принять решение креститься.
Когда началась «заморозка», руководители Церкви уполномочили Святых в Гане прислуживать причастие и проводить Воскресную школу дома. Уильям и Шарлотта занимались этим каждое воскресенье вместе со своими детьми. После этого Уильям часто отправлялся проведать других Святых, чтобы убедиться в том, что у них все хорошо.
В воскресенье, 3 сентября 1989 года, Уильям встретил группу членов Церкви, собравшихся вокруг такси. Они рассказали ему, что двоих других Святых последних дней, Ато и Элизабет Ампиа, только что арестовали за проведение церковных собраний дома. Уильям вместе с остальными запрыгнул в такси, и они поехали в полицейский участок.
Его здание представляло собой мрачное сооружение времен колониальной эпохи Ганы. Внутри за стойкой стоял офицер. За ним на скамейке за металлической решеткой тюремной камеры сидели босые Ампиа.
Офицер посмотрел на Уильяма. «Вы тоже член Церкви?» – спросил он.
«Да», – ответил Уильям.
Он завел Уильяма за стойку. «Снимите обувь, – потребовал он. – Отдайте мне часы». Он велел другим, кто пришел с Уильямом, сделать то же самое. Один из них спросил, можно ли позвонить другу, местному чиновнику. Офицер был в ярости.
«В камеру!» – рявкнул он.
Как только Уильям прошел за дверь, его окатило отвратительным зловонием. Это небольшое помещение было переполнена одетыми в лохмотья и грязными заключенными, которые, казалось, были в шоке от того, что им приходится делить камеру с группой Святых, все еще одетых в воскресную одежду.
«Что же происходит в нашей стране, – спросил один из заключенных, – что таких безобидных священников упекают сюда?»
Несмотря на свой неприглядный внешний вид, заключенные потеснились, чтобы Святые могли сесть, и относились к ним с уважением. Было постное воскресенье, и, обсудив сложившуюся ситуацию, Уильям и его спутники решили продолжить пост. Они пребывали в напряжении и страхе, но весть об их аресте распространилась, и другие члены Церкви работали над их освобождением.
Спустя какое-то время в тот же день в участок пришел дядя Уильяма. Он был спокойным, невозмутимым и представительным пожилым человеком, который не был членом Церкви. Он поговорил с полицейскими, но не смог убедить их отпустить Уильяма. Офицеры сказали, что Святые представляют угрозу национальной безопасности и не могут быть выпущены под залог.
Прошли часы, и день сменился вечером. В тюрьму пришли друзья из Церкви и так же просили об освобождении заключенных, но офицеры только лишь угрожали арестовать и их. Наконец, когда стало ясно, что Уильяму и другим Святым придется провести в тюрьме ночь, они взялись за руки и произнесли молитву.
На следующее утро начальник участка сказал Святым, что ожидает указаний в отношении того, что с ними делать. Уильям проводил время за общением с другими заключенными. У некоторых семьи жили неподалеку, и они хотели связаться с ними. Уильям запомнил их адреса и пообещал передать им их послания. Вспомнив новозаветного Апостола Павла и его тюремные заключения ради Евангелия, он ощутил вдохновение.
Прошел еще день, и, наконец, во вторник, Уильяма и Святых привели к начальнику участка. «Вы свободны», – сказал он без каких-либо объяснений. Он старался говорить дружелюбно, но предупредил, чтобы они никому не рассказывали о своем аресте.
Никто ничего не сказал в ответ. У стойки полицейские вернули им их вещи и отправили восвояси.
Вечером 18 ноября 1989 года Ольга Коварова стояла на автобусной остановке в Брно, Чехословакия, как вдруг увидела десятки полицейских машин у театра неподалеку. «Должно быть, пожар», – подумала она.
Вскоре пришел автобус. Ольга села в него и сразу же увидела молодую соседку, которая часто ездила вместе с ней. Она, казалось, была полна радости.
«Что думаете?» – спросила она.
«Что ты имеешь в виду?» – уточнила Ольга.
Ее знакомая понизила голос. «Ну, о революции!»
«Где?»
«В Чехословакии, в Праге – здесь!»
Ольга рассмеялась. «Ты все шутки со мной шутишь?» – спросила она.
«Вы видели полицейские машины, окружившие театр? – поинтересовалась подруга. – Актеры объявили забастовку, и к ней присоединяется все больше людей».
Ольга все еще была настроена скептически. Уже более года волна мирных публичных протестов и иных демонстраций способствовала политическим переменам в Польше, Венгрии, Германской Демократической Республике и других просоветских странах. В Берлине, лишь несколькими днями ранее, люди по обе стороны города начали ломать массивную бетонную стену, разделявшую их на протяжении почти 30 лет.
Однако в Чехословакии правительство не стало идти на уступки своим гражданам, которые требовали большей свободы.
Ольга с нетерпением ждала возможности свободно поклоняться Богу, и вместе с другими Святыми постилась и молилась об этом благословении. Тем временем старейшина Рассел М. Нельсон взаимодействовал с правительством Чехословакии, чтобы Церковь могла получить официальное признание в стране.
Ольга делала все, что было в ее силах, чтобы жить по своей вере. К счастью, Евангелие продолжало наполнять ее радостью. В 1987 году она с родителями поехали в Германскую Демократическую Республику, чтобы получить облечение и запечататься вместе как семья в храме во Фрайберге. Это укрепило ее. «Это по-настоящему прекрасное основание, – подумала она, – будто касаешься потолка, и потолок становится новым основанием».
Теперь, два года спустя, Ольга пришла к себе в квартиру, включила телевизор с радио и стала слушать новости. Но она ничего не услышала. Возможно ли, что перемены действительно происходят?
На следующее утро Ольга приехала в молодежный центр, где работала, и увидела, как ее коллеги носятся по коридору. Многие из них выглядели сильно встревоженными. «Что-то реально серьезное происходит в Праге, – сказал Ольге ее руководитель. – У меня прямо сейчас будет экстренное совещание».
Вскоре приехали другие коллеги с новостями о начавшейся революции. «Это правда», – подумала Ольга.
В считанные дни на окнах магазинов появились вывески, на которых сообщалось о всеобщей забастовке против правительства. Ольга присоединилась к тысячам людей, которые двинулись в сторону главной площади города. На ее глазах разворачивались исторические события, и ее сердце выпрыгивало из груди. Она вспомнила все те невзгоды, через которые пришлось пройти ее родителям, а также бабушкам с дедушками. В единстве и любви людей, окружавших ее, она ощутила Дух Бога.
После многодневных протестов правительство ушло в отставку, и начало формироваться новое правительство. Атмосфера в стране изменилась. Люди открыто говорили на улицах. Они улыбались и помогали друг другу. В церкви Святые с оптимизмом смотрели в будущее и были рады иметь возможность впервые за десятилетия собираться открыто.
Однажды, приблизительно в это же время, Ольга навестила Отакара Войкувку у него дома. Он был в слезах. Он безумно радовался тому, что они и другие молодые люди смогут свободно жить и поклоняться Богу.
Он сказал ей, что ждал этого момента всю жизнь.
Приехав на работу вечером 1 декабря 1989 года, Дигнардино Эспи, начальник службы безопасности храма в Маниле, Филиппины, был встревожен. Ранее тем же днем вооруженные люди в Маниле организовали мятеж, повергнув город в хаос. Это была седьмая попытка за четыре года свергнуть правительство Филиппин.
Несмотря на политическую нестабильность, у Церкви на Филиппинах было довольно крепкое основание. За последние 30 лет своей деятельности в стране она выросла из небольшой группы филиппинских верующих до более чем 200 тысяч Святых. Теперь в стране было 38 кольев и 9 миссий. И со времени своего посвящения в сентябре 1984 года храм в Маниле был источником великой радости и духовной силы.
В помещении охраны храма Дигнардино нашел своих коллег, Фелипе Рамоса и Ремихио Хулиана. Хотя это был конец их смены, они не спешили идти домой. Через дорогу от храма находилась большая военная база Кэмп-Агинальдо. Зная, что база может стать целью вооруженных повстанцев, охранники боялись покидать свои посты, чтобы не оказаться в зоне уличных боев. Они предпочли остаться и помочь оберегать святость дома Господа и его территории.
Приблизительно в час ночи правительственные войска установили на перекрестке рядом с храмом заграждение. Несколько часов спустя это заграждение переехал танк, повредив стену вокруг храма.
Когда на улице начались ожесточенные бои, Дигнардино и другие сотрудники службы охраны привлекли к защите здания и территории двух храмовых уборщиков. Вскоре, укрываясь от огня правительственных войск, группа мужчин выломала ворота храма. Дигнардино попытался заставить их уйти, но они отказались.
Позднее тем днем Дигнардино связался по телефону с президентом храма Флойдом Хоганом и президентом региона Джорджем А. Кэнноном. Президент Кэннон рекомендовал ему и другим сотрудникам укрыться внутри храма. Вскоре телефонная связь прервалась.
Следующее утро было постным воскресеньем, и сотрудники начали свой пост, попросив Бога уберечь дом Господа от осквернения или повреждений.
День прошел примерно так же, как и предыдущий. В небе кружили вертолеты, заливая территорию храма пулеметным огнем. Неподалеку самолет сбросил несколько бомб, в результате чего были выбиты окна церковного магазина распределительной службы и повреждены другие здания. В какой-то момент пролетавший над храмом истребитель выпустил две ракеты, из-за чего загорелось соседнее поле.
В первой половине дня Дигнардино увидел у входа в храм десять вооруженных мужчин. «Все, что вы увидите внутри здания храма, носит исключительно религиозный и священный характер», – сказал он им. Он нервничал, но продолжил обращаться к ним. «Если вы нарушите неприкосновенность этого здания, его священная природа будет утрачена, – сказал он. – Лишите ли вы нас этих благословений?» Мужчины молчали, и после их ухода Дигнардино понял, что его слова тронули их.
Тем вечером Дигнардино собрал вместе других сотрудников, и все они укрылись в храме. Он вознес пылкую молитву, доверившись Господу в сохранении Своего святого дома.
Всю ночь они ждали взрывов бомб, но вокруг было тихо. На рассвете утром в понедельник они осторожно вышли из храма, чтобы разведать обстановку. Вооруженные люди ушли. Не осталось ничего, кроме брошенного оружия, боеприпасов и военной формы.
Дигнардино и другие мужчины осмотрели территорию храма и обнаружили, что были повреждены некоторые соседние здания. Но сам храм был цел.
В конце дня 7 июня 1990 года Мануэль Наварро и его напарник по миссии, Гильермо Чукиманго, возвращались к себе домой в Уарасе, Перу. Мануэль начал свою миссию в марте 1989 года в Центре подготовки миссионеров в Лиме, одном из 14-ти ЦПМ в мире. Ему нравилось быть миссионером – усердно трудиться, бывать в различных регионах страны и приводить людей к Иисусу Христу.
Однако его нынешний район мог быть довольно опасным в темное время суток. Более 10 лет революционная группа, называемая Sendero Luminoso, или «Сияющий путь», вела борьбу с правительством Перу. В последнее время их атаки стали более интенсивными ввиду растущей инфляции и бедственного экономического положения в этой южноамериканской стране.
Мануэль и Гильермо, тоже уроженец Перу, знали, с какими опасностями могут столкнуться, выходя из дома каждое утро. Такие группы, как Sendero Luminoso, иногда делали своей мишенью Святых последних дней, поскольку ассоциировали Церковь с внешней политикой Соединенных Штатов Америки. В испаноязычных странах уже проживало более миллиона членов Церкви, и приблизительно 160 тысяч из них были в Перу. В последние годы революционеры стали нападать на миссионеров из числа Святых последних дней и взрывать дома собраний по всей Латинской Америке. В мае 1989 года революционеры застрелили двух миссионеров в Боливии. С тех пор политический климат стал еще более напряженным, и участились нападки на Церковь.
В ответ на эту растущую жестокость пять миссий в Перу ввели комендантский час и ограничили миссионерскую деятельность светлым временем суток. Но тем вечером Мануэль и Гильермо были в отличном настроении и много общались. Они только что провели урок о Евангелии, и у них было около 15 минут, чтобы дойти до дома
Пока они шли и разговаривали, Мануэль заметил впереди, приблизительно в квартале от них, двух молодых людей. Они толкали небольшую желтую машину и, казалось, нуждались в помощи. Мануэль подумал прийти им на выручку, но вскоре они завели машину и уехали.
Через какое-то время миссионеры подошли к парку рядом со своим домом. На тротуаре примерно в полутора метрах от того места, где они шли, была припаркована та желтая машина. Рядом находилась военная база, где располагалось воинское подразделение.
«Похоже на заминированный автомобиль», – сказал Гильермо. Мануэль увидел, как от него отбегают какие-то люди, и в то же мгновение он взорвался.
От взрыва Мануэля швырнуло в воздух, а мимо него летели осколки. Упав наземь, он был в ужасе. Он подумал о напарнике. Где он? Может, основной удар пришелся прямо на него?
В этот же момент он почувствовал, как Гильермо поднимает его на ноги. Парк был похож на зону боевых действий: солдаты из того подразделения, которые, по всей видимости, и были целью взрыва, стреляли в сторону горящих остатков автомобиля. Оперевшись на напарника, Мануэль доковылял до дома.
Когда они зашли внутрь, он отправился в ванную и посмотрел в зеркало. Его лицо было в крови, но он никак не мог найти рану на голове. Он был просто без сил.
«Дай мне благословение», – попросил он напарника. Гильермо, получивший лишь небольшие ранения, возложил свои руки Мануэлю на голову и благословил его.
Вскоре к дому приехала полиция. Посчитав, что именно миссионеры заложили бомбу, офицеры задержали их и увезли в полицейский участок. Там один из них увидел состояние Мануэля и сказал: «Этот может умереть. Нужно отвести его в медчасть».
В медчасти полицейского участка старейшин узнал его начальник. Мануэль недавно проводил с ним собеседование перед крещением. «Это не террористы, – сказал он другим офицерам. – Это миссионеры».
Под присмотром начальника Мануэль умылся и наконец нашел у себя под правым глазом глубокую рану. Увидев ее, начальник сказал, что Мануэлю и Гильермо срочно нужно в больницу. «Я ничего не смогу здесь сделать», – объяснил он.
Вскоре Мануэль упал в обморок от потери крови. Он нуждался в срочном переливании крови. В больницу приехали Святые из Уараса в надежде сдать кровь, но ни у кого из них не было подходящей группы крови. Затем врачи взяли анализ крови у Гильермо, который показал идеальную совместимость.